Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Песня заканчивалась:

— Значит, — я решил закончить мысль, — не важно, смотрю я сейчас на двери или не смотрю, жду я или не жду, если мне суждено туда зайти, то я зайду, если нет — то нет. Идея не нова, она даже где-то присутствовала, но откуда это знаешь именно ты?

— Потому что не ты, — ответила она.

Двери были закрыты. Приближался вечер, время, когда в этом заведении весело и шумно, и я этого опасался, предполагая, что суета может сбить некую настройку. К этому у меня были свои собственные доводы. Я не люблю утро, но это — осязательно, толково, в мире чувств и желаний. На самом деле, время это важное, многие вещи еще не встали в свои углы, люди спят, время переткано как ковёр — дополнениями — нечего объяснять, не о чем говорить, нечего понимать.

— Что читаешь? — спросил я.

— Фантастика, — ответила Саша, — Клиффорд Саймак. Один чувак считал, что ему хорошо, что он достиг рая, а на самом деле он плавал в иллюзиях, вокруг него все было плохо, сам он был потухший старик, но правда была ему не нужна. Помимо этого, там много разных вещей, которые полезны. Я читаю уже в третий раз. Как ты думаешь, мог Дом возникнуть от того, что я читаю?

— Именно ты?

— Именно я! Ты оцениваешь одних людей высоко, а меня — очень средне. Правда, я средняя. И возрастом, и ростом, практически всем, и даже умом. Может быть, так и должно быть? А это — средний дом?

Я пожал плечами.

— Пойдемте подождём со мной, — сказала Надя, — она знает и не знает.

И мы пошли в нумера.

Точно так же снимается некоторое кино — человек пытается заглянуть сам в себя, а потом, двигаясь технично, методично, он всё это отображает. Основной концепт бытия при этом остаётся самим собой — творец маленький хочет повторить Творца большого. Они тут как два мальчика, мальчик маленький, мальчик более длинный во времени, более реализовавшийся.

Если нет техники в делании, есть техника в наблюдении, в собирании образов. Но учиться ни у кого не нужно. Учителей нет.

Учитель есть, конечно — маленький мальчик всегда подсознательно чувствует все виды мастерства своего Друга, соседа по песочнице, и он везде, этот сосед, потому что его не надо искать, не надо читать книги конкретно — достаточно — любые книги, просто чтобы мозг работал. Чтобы в нём был ток. Электричество. Спонтанные стихи. Случайные грехи. Изучение мелких технических пузырей. Организация общества в сети. Борьба за попадание в топ. Например, менеджер Щукин, которого я знал, и который день ото дня мучился, пытаясь попасть в топ рейтинга блогеров.

Мне представлялся мир сверху вниз, и там были куклы, хорошие, не очень, самые разные, и единая жизненная волна колебала их, они шли по этой волне, внутри волны, без рождения, без смерти — одна субстанция, и внутри неё все вещи тайны, все двери закрыты, кругом — лишь части других тел, кругом борьба, и тебе кажется, что смысл этих передвижений велик. И там, среди прочих кукол, был и менеджер Щукин, а всё поколение леммингов и выглядело — непонятная доска, то ли шахматы, то ли шашки, расстановка фигур, верхняя сфера — в которой лишь что-то летает. В которой ничего нет, просто она конденсирует все вместе мысли, нечто общее, и это вроде бы — и бог, и дьявол, хотя это — просто поле. И — пространство под этой доской, и там, в тени — скелеты других менеджеров. Менеджерская Валгалла, но — без рассудительного Одина, а просто — через сеточку просыпается песок.

Это — высхошие менеджеры.

И вот, я песчинка менеджера Щукина.

И я рассказал об этом Наде.

— Хочешь любви? — спросила она.

— Надо выбирать, — ответил я, — или ты, или туда.

— А всё вместе?

— Может быть. Ты же просто продаешься. Значит, это не любовь. Это спорт.

— Мне его очень жалко? — спросил я.

— Щукина?

— Да, а может быть, он счастлив. Понимаешь, слепым иногда очень тепло.

— И у них нет вон того, — она показала рукой.

Закат был близок, но он не выпускал лучи. В Доме открылись двери. Подъехал лимузин, из него высаживались господа.

— Я побежал, — сказал я.

— Дай телефон Щукина.

— Зачем?

— Я хочу его впитать.

— Из-за тебя я едва не упустил момент, — сказал я, — если двери закроются прежде, чем я успею….

— Успеешь, — Надя закурила, — я тебе точно говорю.

И правда, я успел. Поднявшись по ступенькам, я столкнулся со старомодным лакеем, и он вежливо улыбнулся, показывая — мол, ждём. Потому, я вошел, понимая, что моя цель выполнена, будущее значения не имеет. Ну и потом, мы привыкли использовать категорию времени естественно, непринужденно. Если научить животное разговаривать сознательно и начать его интервьюировать, вы поймете, что оно, животное, находится в плену своих категорий, вам мало тут, что светит. А у человека есть анализ.