Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

После этого мы обговорили время и место следующей встречи и попрощались. Было ясно, что Востров Валерий говорил правду про своих гостей.

Приехав в управление, от дежурного мы узнали, что на свалке за городом поздно ночью обнаружили два неустановленных женских трупа. Оперативная группа туда уже выехала. Изучив сводки за последние дни, я увидел сообщение о пропаже частного извозчика-таксиста. Без сомнения, нам было понятно, что это дело рук «гостей» Востровых.

Возле дома Востровых выставили наблюдение из числа опытных оперативников и засаду в доме. Я же поехал на свалку, где работала оперативная группа.

Огромная территория свалки находилась в семи километрах от города и граничила с лесным массивом. Тут жили люди без определённого места жительства – мы их называли коротко бомжами. Они проживали на границе с лесом в выкопанных землянках. Там же лежали топчаны, располагались столы, полки, на которых была необходимая посуда, остатки еды. Одевались и питались эти люди тем, что обнаруживали на свалке. Целыми днями они копались в отбросах, чтобы найти что-то необходимое для их существования.

Вот они-то и обнаружили два трупа женщин. Сотрудники оперативной группы опрашивали нескольких человек, которые жили на свалке. Я же направился к отвалам из железобетонных кусков и плит. Меня привлекла огромная узкая железобетонная плита, которая торчала из земли и обломков под углом, уходившая к небу и напоминающая какое-то фантастическое стартовое устройство для летательного аппарата. В верхней части, на самом её краю сидел, сгорбившись, человек. Уже светало, и на фоне восходившего из-за леса солнца эта картина выглядела как-то необычно. Я, обратившись к неопределённого возраста женщине в грязном и древнем, как и она сама, капоре на голове, спросил:

– Кто это сидит на плите?

Она же, шамкая беззубым ртом, ответила:

– Да это Профессор. У него, батенька, с головой тютю, – она покрутила грязным пальцем у своего виска и продолжила, – он постоянно по цельным утрам сидит там, видимо, кайфует в одиночестве. Да и пусть себе сидит – он нам не мешает. Он тихий, мухи не обидит.

Я с трудом поднялся по плите к сидевшему на краю Профессору и присел рядом с ним. Он молча смотрел вдаль на поднимающееся из-за горизонта красное солнце. Картина живописная, трудно было оторвать от неё глаза. Природа завораживала и приковывала к себе взгляд.

Профессору было далеко за шестьдесят, он оказался сухощав и сутул.

Небольшая седая бородка, усы и очки с самодельными дужками из проволоки действительно придавали ему вид какого-то учёного.

Заговорил он первый, спросив меня:

– Вы, наверное, удивлены моим присутствием на этой плите? – и тут же, не дав мне ответить, лукаво улыбнувшись в седые усы, заговорил: – Много ли мне нужно в жизни? Я на этой плите уже несколько лет встречаю рассветы и наблюдаю закаты. Душа моя наполняется таким чудесным благолепием, которое не описать. Сколько мы теряем в жизни в будничной и мелочной суете, в каждодневных заботах! И эта жизнь проносится мимо нас с чудовищной скоростью, не давая насладиться красотой природы, восходом солнца, пением обычных птиц. Как мне жаль, что я понял это на склоне своих лет!

Мы с ним разговорились. Оказалось, что Профессор был доктором физико-математических наук, работал на кафедре в институте. Когда у него умерла жена, он пристрастился с спиртному, постепенно спиваясь, теряя привычный человеческий облик и друзей. Так вскоре он лишился работы, своей квартиры и оказался на улице. Затем прибился к себе подобным на этой злосчастной свалке.

Я объяснил ему цель нашего приезда на свалку, и Профессор, немного задумавшись, сообщил:

– Вчера, как всегда, довольно поздно, уже после заката солнца, я сидел на плите и увидел, как по просёлочной дороге вдоль леса едет автомашина с зажжёнными фарами. Это был «Москвич». У меня когда-то в той жизни была такая же автомашина. У свалки эта автомашина остановилась, и из неё вышли трое мужчин, которые что-то вытащили из салона и выбросили в мусорник. Что это было, я не разглядел. Затем они уехали. Вот и всё, что я видел.

Для меня было ясно, что на этом «Москвиче» приезжали Абрек, Кукан и Сеня Расписной, о которых рассказывал Шило.

Расставшись с Профессором, я вернулся к оперативникам из дежурной группы. В это время по рации дежурный управления вызвал меня. Он сообщил, что по всесоюзному розыскному циркуляру установили личности Абрека, Кукана и Сени Расписного и факт их розыска за побег из ИТК. Оснований для задержания злодеев было более чем достаточно.