Алла Боссарт - Холера [сборник]

– Ладно, – успокоилась внезапно Нина. – Пошалили. А теперь сюрприз типа «смертельный номер». Вы тут, девушка, давеча интересовались вашим папашей? «Родным отцом», как вы изволили выразиться. Давай, знакомься, кролик. Легок на помине.

– Кто? – Лиза обалдело улыбалась, не зная, как реагировать на кромешный какой-то материн балаган. – Мам… кончай свои приколы… Не смешно… – но сама уже пролезла бочком в комнату и видела, как кто-то медленно отделяется от окна, а за окном катится вниз и влево солнце, и на ярком просвете просматривается только черный силуэт. Но вот мужчина миновал солнечный сноп и неуверенно, неловко пошел на Лизу, как слепой, протянув вперед руки. И вздрогнула Лиза, отступила, и вскрикнула, и дернулась убежать. Но мужчина с растрепавшейся проседью, с порыжелыми усами, похожий на одного писателя, кумира маминых ровесников, удержал ее за плечи, и все пытался заглянуть в зажмуренные да плюс защищенные линзами – такие предосторожности – глазки, и все повторял:

– Лиза, дружочек, Лизочка моя…

– Ну же, Лизочка-дружочек, – глумилась Нина Акулина, мать-одиночка, едва не умершая от ожидания, – взгляни же на папочку: вот он, собственной персоной, Муромский Григорий Иудович.

Стыдись, Нина Акулина, экие плоскости ты себе позволяешь, возможно, спьяну! Ну хорошо, хорошо, Иванович, что это меняет…

Я опасался вообще-то, что мне, как и моему учителю, придется просить читателей избавить меня от излишней обязанности описывать развязку. Но ничего страшного, ничего особенного не произошло. Григорий Иваныч оглядел очкастую девочку с длинной толстой косой, перекинутой на плосковатую грудь, погладил рукава тесного форменного платья и молвил растроганно:

– Какая большая… Невозможно… Никогда бы не поверил…

Вот и вся история – смысла в ней немного, так, баловство одно. Настина мама, правда, была приятно удивлена, когда, надев новую куртку, обнаружила в кармане стодолларовую бумажку. И, как могла, немедленно потрафила Настиному папе. А назавтра – на всякий случай – и Палычу: по-быстрому, пока Настена якобы в школе.

Конец повестям М. Зайцева