Александру Ивасюк - Половодье

Вошел Генча и протянул ему повестку в полицию «для дачи показаний», подписанную прокурором Маней. Карлик прочитал повестку и, выглянув в окно, которое выходило на улицу, посмотрел на посланца. Он увидел парня с рыжей шевелюрой, стоявшего неподвижно, как столб, у ворот.

— Дайте бинокль, — сказал Карлик, и кто-то подал ему.

Он приложил стекла к глазам и навел на нужную резкость. Каждая черточка лица посланца была так же неподвижна, как и его тело. «Ангел возмездия, как сказал бы «отец» Мурешан!» — прошептал Карлик. А вслух приказал одному из своих:

— Позовите его сюда, хочу потолковать с ним. Может быть, он меня уговорит, — ухмыльнулся он.

Тот побежал к воротам и позвал Матуса в дом. С большим трудом пересилив себя, новый комиссар сказал:

— Нет. Я получил приказ не входить.

Но глаза его сверкали, он отдал бы полжизни, лишь бы войти самому с пистолетом в руках в эту берлогу. Древний инстинкт охотника диктовал ему искать опасность и ее преодолевать, ощущать страх и побеждать его. Но он вспомнил приказ Григореску, его строжайшее наставление, которое не смел преступить, и не двинулся с места. Он гордился тем, что сумел овладеть собой, ведь он был теперь не просто каким-то рыжим Матусом, а солдатом великой армии, высокоорганизованной, дисциплинированной. Поэтому, преисполненный гордости, он повторил:

— Согласно приказу отвечаю — нет! Пусть господин Лумей пожалует к нам для уяснения некоторых обстоятельств.

Человек вернулся и доложил Карлику об отказе рыжего.

— Он говорит, что получил такой приказ от начальства.

— Так скажи ему, пусть приходят и заберут меня. Я из своего дома не выйду.

Матус постоял еще несколько минут у ворот, глядя на виллу, темнеющую на фоне зимнего утра, и ушел.

— Разрешите мне продырявить ему затылок, — сказал Генча.

Карлик не ответил. Он вошел в библиотеку, сел за стол, сжал голову кулаками и замер в ожидании. Может быть, придется сражаться, если придут брать его. Пусть приходят… Он заглянул в следующую комнату, где его ждали сообщники, озабоченные происшедшим, и приказал им готовиться к обороне. Затем вернулся в свою комнату. Прошел почти час без всяких событий. Окна заложили мешками с зерном, оставив лишь просветы для оружия. Заряды были приготовлены и уложены так, чтоб были под рукой, установили два пулемета. «Мы дорого продадим свои шкуры, — сказал Генча. — Когда они растеряются, мы улизнем через черный ход. Только бы выстоять до ночи, и мы спасены!»

Но через час послышался строевой шаг солдат и показались их зеленые боевые каски.

— Первому и второму взводу занять круговую оборону, справа третий взвод, слева четвертый, вперед… марш! — громко приказал капитан Прунку. — Рота, слушай мою команду! Минометы установить, зарядить стволы.

Капитан Прунку чувствовал себя отлично. Рядом с ним добровольно встал лейтенант с вокзала, «поповна», который нашел труп Леордяна.

— Господин капитан, — сказал он. — Разрешите мне поговорить с ними.

Капитан протянул ему рупор. Взволнованным, высоким голосом лейтенант закричал:

— Эй вы, на вилле, сдавайтесь! Даю вам десять минут! В противном случае откроем огонь. Вас будут судить по закону.

Бандиты разразились хохотом. Голос лейтенанта показался им смешным, кто-то навел пулемет, и тот хрипло залаял, заставив солдат лечь на землю.

— Это ваш последний шанс, — повторил голос. — Осталось еще семь минут. — И снова залаял пулемет.

Карлик услышал это и, тяжело ступая, поднялся на башню. При ясном свете дня его массивная фигура хорошо была видна снизу.

— Разрешите взять его на мушку! — сказал усатый сержант, который прошел всю войну и берег свое ружье с оптическим прицелом, как родного ребенка. — Это, должно быть, их главарь…

Капитан Прунку пригнул рукой его ствол к земле и сказал, глядя на часы:

— Нет, у них еще есть пять минут, тогда разрешу.

Карлик глядел сверху на стальные каски, на сверкающее оружие, военное обмундирование, а за ними дома, башни, заснеженные вершины далеких гор, и над всем этим простиралось небо. Его глаза отыскали разверстую пасть миномета. «Они разрушат мой дом, — подумал он с великим огорчением. — Мой дом, который я приобрел на свои средства и который должен называться Дом Карлика. Если они его разрушат, после меня ничего не останется».

Он спустился вниз за три минуты до конца срока, собрал всех своих сообщников и сказал:

— Нам с минометами не сладить, сами знаете. Давайте белый флаг.