Сергей Есин - Смерть приходит по английски

Цветок требовал одобрения у друга дома. Да, мальчик местный и говорит, конечно, на благоухающем античностью островном языке. Но он еще говорит, как на родном, на английском! И как отлично говорит! Она его за речи полюбила! Ой-ой-ой, автор и не знал, что на Острове вся эта молодая элита, не чужая, впрочем, и для мальчика, позаканчивала английские или американские школы. Да, это не победное шествие в Гималаях русского языка, много лет ведомого Минобром! И на работе, и в быту все они говорят исключительно на английском. Старая элита, в том числе и служащие девелоперской конторы, исторически говорит по-английски. Английские и американские самолеты садились здесь еще тогда, когда в этом пахнущем лавром и солнцем Средиземноморье что-то бомбили. Естественно, и заправлялись тоже. Бензин делает в лингвистике чудеса. И, наконец, фраза: «Мы даже брезгуем теми, кто плохо говорит по-английски».

Примем к сведению.

Но, кажется, автор забыл об одной линии поведения у русских женщин. В прозе, как и в драме, если автор на стену хижины или на стену дворца с пиниями повесил ружье, то герой обязательно должен из него выстрелить.

Иногда Елена бросала все свои девелоперские дела и куда-нибудь вывозила своего московского гостя, совмещая в этот момент и добродушного героя, и злобного автора. На любом античном острове столько заповедных мест! Что может быть содержательней почти московской болтовни, когда мимо проносятся античные руины? Болтовня всегда ведет к неизбежному сближению. И самое главное, у всех участников разговоров полностью отсутствовал какое-либо материальный интерес. Любое стратегическое шоссе на Острове, которое шло вдоль берега моря, всегда полно тихих местечек, где можно поставить машину и выпить кофе. Зевс ли здесь в образе быка именно с этих камней похищал Европу? Или какая-то шаловливая античная богиня лунной ночью выуживала из глубин скромного морского конька в маске и ластах? На каждом булыжнике здесь по обрывку мифа.

Татьяна, в девичестве Ларина, была помянута выше не случайно. Читатель, наверное, уже ухватил рациональную манеру автора: ничего лишнего, все со временем пригодится и впишется в сюжет. Русскую женщину всегда отличает искренность и упорство в желаниях. Здесь достаточно вспомнить незабвенную жену московского мэра Батурину. Литература перед ней меркнет. Захотела и стала не только самой предприимчивой, но и самой в России богатой. Но к теме… Да, конечно, Евгений, по фамилии Онегин, протирал коленками ковер в доме генерала, чтобы вернуть прошлое. Но вспомним, это уже ответный ход. Первой-то, и не без напора, а с ощущением своей безусловной правоты призналась Татьяна! Я вам пишу!.. Это еще сильнее, чем устное признание. В наше время устное признание — бесспорный документ...

Автор на мгновенье сливается со своим героем. Какой ты чудак, говорит герой, это самое выгодное предложение в твоей жизни! Что тебя держит в обновленной Собяниным Москве, ставшей похожей на выставочный пряник? Тебе даже машину некуда поставить, когда едешь в театр. Не захочешь жить в большой квартире в островной столице — уедешь на ферму. Это не твои подмосковные шесть соток и твое щитовое бунгало. Будешь по утрам ездить на верховой лошади. «Обыкновенно подавали ему донского жеребца...» Тебе твердо обещали и лоббирование твоей так называемой литературы, и переводы твоих сочинений в Лондоне и Париже. Ты уже не одну сотню часов переговорил с этой женщиной, посасывая из бокала что-то крепкое и дорогое. Ну уезжал, ну приезжал, а блаженство и парение в совместных разговорах? Будешь уезжать чуть реже, кто тебя держит, а приезжать чаще... Тут же выскользнули и вечные сомнения. На кого оставишь дорогие могилы? А ты что, целые дни шепчешься на кладбище или у мраморной плиты колумбария? И немедленно принялась возражать бытовая диалектика. А бытовая диалектика, как известно, это очень серьезный аргумент. Зато — появится русскоговорящий секретарь. Приведет в порядок твой архив и перестукает на компьютере дневники. А возможность подвергать секретаря истязанию быстрой диктовкой? Достоевский недаром свои романы не только писал, но и диктовал. Телевизор здесь на Острове вполне московский, будешь в курсе. Наймут тебе преподавателя английского языка. Перестанешь каждый месяц снимать показания со счетчиков горячей и холодной воды и постоянно экономить, гасить свет в коридоре и ванной. Жить станешь барином, как классики Золотого века русской литературы. Разве хоть один чистил себе сам сапоги! Все, решено, остаюсь... И тут вечно завидующий удачливому герою автор подбрасывает совсем недавно слышанную фразу о чистоте благоуханной английской речи. В данном контексте она приводит героя в ужас. С кем же он будет здесь говорить? Это как в молодости: ощущение себя человеком второго сорта, который внезапно попал в генеральскую квартиру. В ушах, как эхо далекого диктора на Киевском вокзале: «Мы даже брезгуем теми, кто плохо говорит по-английски». Ну, этого удовольствия я вам не доставлю.