Коллектив авторов - Сказания Всадников

Когда прочие музыканты паковали свои инструменты и сворачивали ноты, прячась от пронизывающих порывов ветра, он с упоением играл блюзы для пролетающих красно-золотых осенних листьев и случайных прохожих.

Его видели в разных, но обязательно проходных, местах: парках, скверах, вокзалах, переходах. Всегда в длинном просторном сером плаще и неизменной шляпе. Это всё, что могли сказать о нём прохожие. Никто не мог вспомнить лица мужчины. Только пальто, шляпу и саксофон. А также ворох пестрых листьев, кружащихся у его ног, будто бы в такт мелодии.

О, какая это была удивительная картина! Люди, спешащие по своим делам, и вдруг замирающие на полушаге. Звуки, извлекаемые инструментом, плакали, звали, шептали, обещали. Они были медово-тягучи и приторно-горьки. Как менялись выражения лиц прохожих! Из сумрачно-озабоченных у одних они превращались в печально-возвышенные, у других в радостно-наивные, третьи просто будто бы просыпались и продолжали свой путь уже в обратную сторону. Но у всех поселялось во взгляде что-то от вечности.

— А Вы правда ангел? — как-то не выдержав, я решилась подойти и задать мучивший меня вопрос.

Мужчина слегка приподнял шляпу, то ли приветствуя меня, то ли представляясь. У него была самая обычная среднестатистическая внешность среднестатистического мужчины сорока с хвостиком лет. Может, за исключением глаз.

Он слегка приподнял уголки губ в улыбке.

— Кто знает? — музыкант, пожав плечами, на некоторое время замолчал. Его пальцы медленно оглаживали блестящий бок саксофона. — Осень есть своеобразный конец времен, не находишь? — он смотрел мне в лицо, изучая. — Но также в ней есть нечто, что говорит нам о вечности, бесконечном множестве перевоплощений и торжестве жизни через смерть. Если я ангел, — он ухмыльнулся, — то когда мне по-твоему следует играть, если не сейчас?

Саксофон снова запел протяжную, чувственную мелодию, дотрагиваясь каждым пронзительно-чистым звуком до уголков растревоженной души. Обдумывая его слова, в задумчивости я немного отошла, наблюдая за поднявшимся от порыва ветра круговоротом листьев.

— Но всё же… — я обернулась. За спиной никого не было.

Только ветер кружил пестрые листья, да в ушах еще стояла тягучая и плотная музыка.

У меня была мечта детства — быть владельцем книжного магазина.

Меня всегда окружали книги, я даже училась по запаху страниц различать издательства. Когда я выросла и розовые очки спали, я поняла, что могу реализовать свою мечту, остаётся только её немного изменить.

Я —Эмилия, сейчас мне 28 лет.

Моя работа не книжный магазин, но больше: библиотека. Рассказывать сказки я умела ещё в возрасте 6 лет, потом надолго забылся талант. От чтения книг до написания своих рассказов меня отделяла одна июльская ночь и решение, писать о том что я хочу.

Моя жизнь — среди сплетений букв, аромата бумаги и тысячи миров, а теперь у меня есть шанс создать свои.

Мечты сбываются, нужно просто внимательнее смотреть по сторонам.

Ледяная пустыня лежала перед Натин.

Она знала, что бежит от людей. Ведь проще спрятаться в бескрайних снегах, чем выслушивать претензии о твоём несоответствии идеалам общества. Когда приятно вешать всю ответственность на личность, а не систему — это превращается в пытку для тех, кто не в «формате».

Поэтому Натин сидит в вырытой в снегу яме на специально принесенных одеялах — это её убежище.

Девушка смотрит на бескрайний простор снега и льда впереди. По левую сторону, на западе, начинаются гиблые льды, где обычные люди не ходят, только дикари и пытающиеся найти убежище преступники. Правда, последние находят там только смерть. Нестабильный лёд не прощает промахов.

Натин ушла из столицы Тирнеля. До места работы и фактически дома её довезти кочевники-пастухи. Вот кому точно плевать на её репутацию, если только она не украдет у них оленя из стада.

Хотя город далеко, почти в сутках пути, на душе оставался паршивый осадок, будто где-то внутри насрала морозная выдра.

Она могла бы ещё долго себя жалеть, но внимание привлекли вдруг всполошившиеся снежные куропатки. Птицы это неторопливые и тяжеловесные, поэтому на них любят охотиться. Правда в снегу их почти не увидишь, так они и спасаются!

Что же их так напугало?

Лисиц не видно, хотя точка обзора самая лучшая — Натин специально выбирала. Хотя чего греха таить, она и сама была не против поохотиться на них!