Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

На свой счёт Илья Петрович не обманывался. Он прекрасно понимал, что акционеры не воспримут всерьёз обвинения в деловой некомпетентности топ-менеджера, исходящие от начальника службы безопасности, который собственно бизнесом никогда не занимался и в жизни не разработал и, тем более, не реализовал ни одной бизнес-схемы.

Поэтому и во втором варианте обвинения в адрес Романова звучали глухо и неопределённо.

Впрочем, вожделенную аморалку Илья Петрович и здесь приписал Ивану, не забыв упомянуть о связи последнего с женой директора.

Сам же директор получал по полной программе, вплоть до обвинений в сговоре с рейдерами из милицейских структур (Илья Петрович никогда не отказывал себе в удовольствии обвинить оппонентов в собственных грешках, изящно, парой бюрократически-точно шлифованных строк переведя на них стрелки).

Но после разговора с Романовым, едва не завершившегося потерей драгоценных керамических зубных коронок, Илья Петрович играть решил предельно жёстко и подготовил третий вариант письма, который и отправил Калязину.

Основным обвиняемым стал Романов.

Именно он и стал главным заговорщиком, уничтожающим компанию.

И даже адюльтер, поначалу обыгранный едва ли не в анекдотическом ключе, стал, по мысли Гонеева, едва ли не частью общего плана Романова по дискредитации генерального директора и перехвату контроля над бизнесом.

«А ведь складно получается!» — с удовлетворением думал Гонеев, набивая текст на компьютере.

Безопасности ради, набирал Гонеев текст дома, на личном ноутбуке, закрывшись от любопытной жены в кабинете.

«…доказательством его намерений содействовать дестабилизации работы компании является полученное мною от источника в УБЭП сообщение о передаче Романовым сотруднику УБЭП М.К. Новикову конфиденциальной информации относительно плана вывода материальных активов компании…»

«Вот это они перепроверить не смогут, — решил Гонеев. — Ни Калязин, ни даже Войков! Нет у них выходов на Новикова. А Новиков, между тем, по нашей теме работает, что может косвенно подтвердить мою правоту. А то, что Ваня с ним не знаком и знать его знает… Так поди, докажи! «Слив» информации доказать можно. А кто и кому передал — это уже мои соображения».

«…а так же пытается дискредитировать руководство, распространяя слухи о тяжёлой болезни генерального директора и, якобы, вызванной этим недугом неспособностью Н.Р. Ставицкого исполнять обязанности…»

«Вот мы и Николая Романовича притопили!» — радостно прошептал Гонеев, заканчивая письмо.

В последнем абзаце он, словно спохватившись, прошёлся и по Ставицкому, использовав наработки, взятые из второго варианта письма.

«…прошу вас обратить внимание… жду вашего решения… с уважением…»

Гонеев навёл курсор на кнопку «Отправить».

И замер.

Он и раньше понимал, прекрасно понимал, что письмом этим, в каком бы варианте оно ни было написано, жёстком или самом наимягчайшем, он безусловно отрезает себе пути отступления. Пути отхода назад, к прежней, спокойной, размеренной офисной жизни.

Прямое обращение к владельцу компании, да ещё и с компроматом на ведущих менеджеров российского офиса, могло привести к немедленному увольнению зарвавшегося начальника службы безопасности.

«А, с другой стороны, что они ещё могут сделать? — с откровенным презрением подумал Гонеев. — Уволить? И только? Без выходного пособия… да чёрт с ними! Они сами в России на ладан дышат. Ноги норовят унести. В любом случае уволят. За границей я им не нужен. А вот Свечин, глядишь, и оценит. Если и не пристроит где, так хоть даст возможность спокойно в сторону отойти, одной верёвкой с этими коммерсантами не повяжет. О себе пора подумать, о себе…»

И решительно щёлкнул пальцем по левой клавише «мыши».

«Полетела весточка», — подумал Гонеев.

Он встал из-за стола. Подошёл к трюмо. Аккуратно отлепил пластырь и протёр одеколоном ссадину на подбородке.

И заметил с удовлетворением, что ранка затягивается быстро и после одеколона почти уже не саднит.

Вечером того же дня информатор сообщил Свечину, что партия отгруженных для зарубежных залов игровых автоматов благополучно доставлена на польский транзитный склад.

— Как? — удивлённо спросил Свечин. — Как это получилось?! Это же… в разрез со всеми планами… Мы же договорились — ничего не пропускать!

— Документы мимо нас прошли… Видно, на подозрении мы… Извините, Павел Владимирович, времени нет разговаривать. Завтра эсемеску скину, там подробней напишу.