Александр Уваров - Месяц смертника [СИ]

— Вот, полюбуйтесь! Гляньте, любезный, а потом пальцы мне тут гните, права качайте… Если наглости хватит!

Уголок фотографии. Уголок пальмы. Листья едва качались под полдневным ленивым ветерком (как далеко теперь от меня эта жара! этот полдень! как далеко… а ведь прошло две… или уже почти три недели?), потому изображение получилось слегка смазанным.

Но в центре, в середине снимка, в фокусе — чётко, чёрточка в чёрточку, точка в точку. Открываются двери гостиницы. И выходи мы. Я и…

Ли получился особенно хорошо. Как раз на выходе из гостиницы он на секунду снял очки, чтобы салфеткой (я заметил, что он часто пользовался бумажными салфетками, и никогда — платком) вытереть пот с лица. Фотограф (мастер, ой мастер!) подловил именно тот момент, когда он уже успел снять очки, но не поднёс ещё салфетку к лицу.

Ещё одна фотография. Мы садимся в машину (фотографировали сбоку, номера не разглядеть… но я уверен был, абсолютно уверен — у них есть фотографии и с номерами). Ли — в профиль. Я смотрю… Боже мой, похоже, я смотрю прямо в камеру, в объектив. А ведь мог бы поклясться, что никаких фотографов рядом не было. Впрочем, могли снимать и издали, с большого расстояния… Мало ли какую технику можно для таких дел использовать!

Третья фотография. Машина на перекрёстке. Контуры голов видны сквозь тонированное стекло.

Четвёртая фотография. Машина уходит на поворот. Резко, с наклоном.

Пятая фотография. Снимали издали. Вот здесь уже всё смазанное. Снимок — сзади, багажник машины — расплывающимся пятном. И тут уже номеров не разглядеть.

Раз смазано и издали — значит, близко не смогли подобраться. Шофёр (тот, что вёз меня) мог заметить слежку (профессионал же, в конце концов!) и попытаться уйти…

Стоп! Только попытаться уйти? Или же он ушёл? Всё-таки ушёл от слежки?

Ведь пятая фотография — последняя. Всё! Конец! Нет больше фотографий…

Или есть, но мне не показывают? Смогли они проследить за нами до конца, до конца этой поездки, до входа в здание (за нами… я как будто и впрямь соратник этих людей… людей, что заразили меня смертельной болезнью… а ведь, признаться, вот так и помру, даже и не зная совершенно своих «соратников»… или истинные соратники только те, которых ты не знаешь? даже не знаешь настоящих их имён? а если узнаешь — перестанут они быть соратниками и станут… кандидатами на измену?) или нет?

И когда началась эта слежка? И за кем именно следили? За мной… или же?

— Узнаёте? — спросил Лушенков. — Припоминаете? Не могли забыть, никак не могли. Времени-то немного прошло. Хотите ещё фотографии полистать? Рассмотреть, так сказать, повнимательнее?

«Благодарим Вас за то, что вы ответил на все наши вопросы. Регистрационные данные занесены в нашу информационную систему. Мы гарантируем Вам строгое соблюдение конфиденциальности при работе с предоставленной Вами персональной информацией.

В течение суток на указанный Вами адрес электронной почты будет направлено письмо с инструкциями по дальнейшей работе и первым заданием, которое Вам надлежит выполнить.

Гонорар за это задание будет перечислен Вам способом, который мы подробно опишем в данном письме.

Кроме того, один из наших технических специалистов в ближайшее время свяжется с Вами и бесплатно предоставит Вам сертифицированное программное обеспечение, которое потребуется Вам для выполнения некоторых заказов.

Надеемся на долгое и взаимовыгодное сотрудничество!

Ещё раз благодарим Вас за регистрацию нашей информационной системе!

С уважением…»

— Узнаю, — ответил я.

— И кто это? — спросил Лушенков.

— Понятия не имею, — ответил я.

— Ну ни хрена ж себе! — возмущённо воскликнул Лушенков и резко хлопнул (звонко, наотмашь) по краю стола.

— Ты это… Кончай тут! Заканчивай, в смысле! Пиздеть-то тут не надо! С мной в особенности!

— Я бы попросил бы… — я, конечно, не ожидал от убогого чекиста книксенов и политесов, но мат… это слишком!

— Нечего тут! — окончательно вскипел Лушенков и выхватил у меня фотографии. — Не знает он! Прижмём — узнаешь!

Он кинул фотографии в ящик стола и с грохотом захлопнул его.

Потом посмотрел в потолок (внимательно, вдумчиво, словно у него именно там и именно на этот случай была припасена и заранее написана подсказка).

Вздохнул и сказал:

— Ну, коли не помнишь — так я тебе скажу. Но если уж я тебе скажу, да с деталями разными, про дружка твоего — так уж не выйдешь ты отсюда. Прямиком на Лубянку отправишься. И там я с тобой по-другому беседовать буду. Совсем по-другому. И на Лубянке ты надолго задержишься. Я тебе сейчас даже приблизительно сказать не могу, на какой именно срок. По сроку тебе уже суд скажет…