Александр Уваров - Месяц смертника [СИ]

— А непременно, — Лушенков улыбнулся.

Настроение у него отчего-то улучшилось. И именно это мне больше всего не понравилось.

— Сразу по окончании беседы…

— Так это беседа? — удивился я. — Не допрос?

— Ну вы уже у нас юридически грамотный, — этот гад продолжал улыбаться, и улыбка его после моих вопросов стала ещё шире, радостней и гаже. — Уж вы должны понимать, что на допрос повесткой вызывают…

— Иногда звонком, — возразил я.

— Бывает, — согласился Лушенков и улыбаться перестал. — Но и тогда сообщают, что вызывают на допрос.

«А для допроса основания нужны, — догадался я. — А ты, засранец, видно и сам толком не знаешь, чего тебе от меня надо… Потому и крутишь хвостом…»

И на душе моей сразу стало спокойней.

Вот только одно было пока непонятно.

Меня же никто не задерживал на границе. Я же помню… Ни пограничники, ни таможенники вообще не обратили на меня никакого внимания. Всё прошло так спокойно… И вообще, что может быть не так? Как и почему они вышли на меня?

Или может быть… А что, если Ками и впрямь решил устроить мне свидание с Лубянкой? Что, если он решил доставить «биологический контейнер» прямиком в ФСБ?

Ведь это так легко сделать! Скажем, сообщить о том, что я пытался связаться с какой-нибудь террористической группой… или уже успел связаться и пытаюсь найти канал для ввоза оружия… Да мало ли что можно придумать! По нынешним временам Лубянке и доказательства не нужны. Одного звонка хватит, пусть даже анонимного. Главное, чтобы моё имя прозвучало. И адрес. А остальное…

— А я вот просто побеседовать хотел…

«Но ведь не в кабинет он свой меня пригласил! Здесь что-то не так… Это же не здание ФСБ… Что здесь вообще размещается? Куда я попал?»

— Так сказать, в неофициальной обстановке. Мы же, знаете, решение ещё не приняли…

«Какое решение?»

— Относительно вас. Да, думаем пока, сомневаемся.

Лушенков откинулся назад, на захрустевшую кожаную спинку кресла, и довольно зажмурился.

— Прямо не знаем, что с вами делать, — медленно произнёс он, растягивая слова.

И снова подался вперёд, налёг грудью на край стола.

«Эк ему на месте не сидится! — подумал я. — Комедиант хренов!»

— Ничего, — предложил я. — Пойдёт такой вариант?

Лушенков не ответил.

Он вздохнул горестно (я мог бы поклясться, что горечь его была искренней… впрочем, кто знает — быть может, актёры из жандармов не самые плохие).

Потом встал. Заложив руки за спину, прошёлся по кабинету (пол поскрипывал под тяжёлыми его шагами так уютно, почти по-домашнему, что на минуту даже подступила тёплая дрёма и потянуло в сон).

Потом он подошёл к окну, отдёрнул занавеску и долго, минуты три, смотрел на тихо, неслышно падающий снег.

— Новый год скоро, — заметил Лушенков. — Пять дней всего осталось… Каникулы скоро, отпуска… Многие отдыхают уже…

«А у меня дома и ёлки-то нет», — вспомнилось мне отчего-то.

Лушенков повернулся и неожиданно заговорщицки подмигнул мне.

— Хочется Новый год дома встречать? Правда, хочется?

— Это вы к чему? — осторожно уточнил я.

Лушенков задёрнул занавеску и снова сел за стол.

— А к тому, — с тем же вздохом и откашливанием ответил он, — что просто так мы не вызываем…

— Заманиваете, — уточнил я.

— Что? — каким-то угрожающим голосом протянул Лушенков (прозвучало очень похоже на «шта-а?»). — Это вы на что тут намекаете? Вы за словами-то следите…

— А как иначе сказать? Звонил Синеев. Как я понимаю, ваш сотрудник…

— А это не факт, — прервал меня Лушенков. — Мало ли с кем я разговариваю!

— Так вы ему по внутреннему телефону звонили, — с притворной наивностью (эх, играть так играть!) удивился я. — Как же так?

— А так, — снисходительно, словно наивному школяру (вот такой тон уж точно меня бесит!) объяснил Лушенков. — Здесь, друг мой, не ФСБ. Мы, уж поверьте, по другому адресу квартируемся. Здесь — организация частная. Можно сказать, коммерческая. А Синеев этот ваш…

— Ваш, — возразил я.

— …Комнатёнку тут снимает, — продолжал, не слушая меня, Лушенков. — Вот, по дружбе, меня пустил… Всё понятно?

— Нет, не всё, — не сдавался я.

— Ещё что?

— Если это не допрос — то что это? Если эта беседа носит, так сказать, неофициальный характер — так чего я тут вообще сижу? И если у вас есть ко мне какие-то претензии, то почему официально, повесткой или пусть даже звонком, на допрос меня не вызвали? И к чему все эти маскарады с липовыми заказами?

Лушенков выдвинул один из ящиков стола, вынул стопку фотографий и с подчёркнутой брезгливостью (кончиками пальцев) отбросил их на середину стола.