Александр Уваров - Месяц смертника [СИ]

— Было, — возразила она. — Было, наверное. Много раз. И будет…

Она провела рукой по лицу.

— Допустим, — продолжил я. — Было и будет. Но скажи, что теряют они, те, кто пришёл на похороны? И девочки с мамой в переднике? Что теряем мы?

— Человека, — ответила Катя.

— Почти по чеховски, — заметил я. — Человека мы забыли, человека потеряли… А что вместе с ним? Тридцать или сорок лет бесплодного ожидания, тридцать или сорок лет пустых обещаний, тридцать или сорок лет бесплодного строительства иллюзорных планов? Всё это положили в гроб и опустили в яму? Какую замечательную литературу придумали! Какую философия для оправданию существования лишних, ненужных, жалких людей! Онегиных, Печориных, Раскольниковых и, конечно же, всеми забытых Фирсов. Стало кому-нибудь от этого лучше? Может быть, появился вот этот самый «смысл жизни»? Нет, всё так же, как было тридцать лет назад, пятьдесят лет назад, сто лет назад, двести лет назад. Всё те же попытки оправдать свою жизнь, отчитаться перед какими высшими, самим же человеком придуманными силами за каждый съеденный кусок, за каждый выпитый глоток, за каждый шаг по земле, за каждый вдох и, конечно же, за каждый выдох. А перед кем, собственно говоря, отчитываться? Перед сказочными героями, призраками, химерами? О, отчитаться перед ними просто. Надо только закрыть глаза и досчитать до десяти. И они исчезнут. А вместе с ними исчезнет страх, раскаяние…

— Совесть, — добавила Катя.

— Именно, — согласился я.

— Если кому-то так легко от неё избавиться, много ли она стоит? — спросила Катя.

— Сколько может стоить призрак? — я пожал плечами. — Не знаю.

— Нет призраков — нет души, — сказала Катя.

— Нет, — согласился я. — Душу мы тоже придумали. Чтобы не слишком часто убивать друг друга. Чтобы иметь хоть какой-нибудь тормоз, способный остановить руку, потянувшуюся за топором. Нас нельзя убивать! Мы же обладаем душой! Свиней можно, коров можно, овец можно, кроликов можно… Нас? О, нет! Нас — нельзя! Мы одушевлённые! У нас — жизнь вечная. Ну да… Вот так и живём…

— Но я же забыл о человечестве! Может быть, я вижу только часть его, причём не самую лучшую, и потому ошибаюсь, называя иллюзией то, что на самом деле реально существует и даже имеет какой-то смысл? А вдруг за границей что получше встречается? Вдруг там алхимики обнаружили философский камень, что способен превратить в золото те глиняные, серые кирпичики, из которых мы складываем нашу жизнь? Да нет, похоже, и там всё те же люди, жалкие и всеми забытые. Все, все на Земле — вот такие вот, забытые друг другом.

— Похоже, не просто так… — произнесла Катя.

— Не всё так плохо, — продолжал я, почти уже не слушая её (и не состоянии остановить самого себя). — Не всё так плохо! Ведь есть нечто, придающее смысл, высший смысл, подлинную ценность человеческой жизни.

— Я знаю, что ты скажешь, — прервала меня, наконец, Катя. — Ты ведь и впрямь тогда, в парке…

— Я не топился, а топил, — угрюмо насупившись (нет, ненавижу, когда говорят об этом!) возразил я. — Объяснял же!..

— Давай чаю попьём? — предложила Катя. — По-моему, ты уже дрожишь весь. Холодно у нас, топят плохо… Ой, прости, это так, нечаянно получилось… По звучанию… совпало…

— Хорошо, — согласился я. — Давай за чаем о твоей жизни поговорим? Как там зимняя сессия, началась уже?

В тот день я лежал в постели до вечера. До темноты.

И вспоминал вечер дня предыдущего.

Кажется, не всё… Ещё не всё вспомнил, не всё удалось вытащить из кучи изворошённого, изорванного в клочья торопливыми, дрожащими, слабеющими руками хлама.

Что-то ещё осталось. Разве только…

Зачем мне надо было всё это ей говорить?

Или и впрямь в той самой, несуществующей совести, появилось вдруг нечто, холодом лижущее сердце, появилось после тех, увиденных мною пятен на её лице?

Но ведь несуществующих, несуществующих пока пятен!

Боги, лёгкой смерти тому, кто приглашает меня на чай…

«А теперь поговорим о методах нашей борьбы.

Давайте договоримся сразу, что разделение методов на эффективные и неэффективные бессмысленно по той причине, что условия жизни и возможности каждого участника борьбы абсолютно не равнозначны и подчас несопоставимы, поэтому при обсуждении методик и приёмов генерации хаоса следует исходить из принципов возможных усилий и посильного участия каждого, кто к нам присоединился.

Эффективным или неэффективным может быть только оружие, и то относительно конкретных условий и обстоятельств его применения и затрат на его изготовление и использование.