Александр Уваров - Месяц смертника [СИ]

— Странно, — ответил я. — Должна быть радость. А чувствую усталость. Спать хочется.

— Вам надо домой, — сказал Ками. — Отдыхать, спать… Вы славно поработали, Игорь. Вы устали. Не так это просто — разрушить мир.

Я встал. Отряхнул снег с брюк. И с минуту стоял неподвижно, не в силах уйти от него: моего губителя и спасителя, моего бога Ками.

Слабость, дурманящее расслабление проникло во все клетки моегот тела. Мышцы были вялы и едва способны были даже на самое малое усилие. Ноги подрагивали, подгибались, не в силах удержать внезапно отяжелевшее тело.

Лёгкие будто уменьшились в размерах и горло сжалось так сильно, что приходилось рывками проталкивать, с усилием глотая, раздражающий бронхи зимний воздух.

Лоб ломило, сдавливало болью, и туман, всё тот же болезненный, теперь уже с тревожным зеленоватым оттенком туман захватил меня, окутывая последней, воистину предсмертной пеленою.

— Вы о чём-то хотите спросить?

Голос Ками стал глухим и тихим, так что я едва мог разобрать слова. На миг мне показалось, что он уходит, уходит прочь — от меня, от моей болезни, слабости, дурноты. Уходит прочь, потому что я сделал всё, что ему… им, им было нужно. Сделал всё, на что способно былот слабое моё тело: выносил, будто ребёнка, в своём теле болезнь. Заботливо вынянчил, выкормил своей кровью, своей болью, своими унижениями, своей многолетней бессильной яростью, своими бессонными ночами, всей своей никчёмной жизнью, всей разрушительной своею пустотой — вскормил, взрастил, на свет божий выпустил самого лютого в истории человечества монстра.

Моего монстра!

Моего сына!

Моя слабость стала его силой, моё ничтожество стало его величием, конец моей короткой жизни — началом его бесконечности.

— Хотите о чём-то спросить?

— Почему?..

Губы едва шевелились. Внезапно они пересохли, потрескались — морозный ветер обжигал их, обжигал кипятком.

— Почему — именно вы? — спросил Ками.

Я кивнул. И едва не потрял равновесие.

Ками посмотрел на часы.

— А время-то бежит, — сказал он, понизив голос едва ли не до шёпота.

Затем произнёс короткую фразу на каком-то странном, совершенно не знакомом мне языке (уж точно не на языке той страны, где я был заражён).

— Скоро… — продолжал Ками, теперь уже немного повысив голос, — скоро, Игорь, начнётся…

Он очертил пальцем в воздухе круг.

«Что — начнётся?» — хотел было спросить я, но от нарастающей слабости не мог уже произнести и звука.

Впрочем, он пояснил:

— Фаза ураганного развития. Я вам говорил об этом: сад, цветы, запах мёда, пчёлы жужжат…

Внезапно он резко вскочил, подошёл ко мне — близко, почти вплотную. Взял за плечи и встряхнул.

— Игорь!

Я вздрогнул от неожиданности: голос его прозвучал тревожно и непривычно громко.

— Игорь, вам надо спешить, — быстро заговорил Ками. — Вы слышите меня? Понимаете?

Я помотал головой. Я не мог понять, не мог… Почему он так взволнован? Почему вскочил? Зачем схватил за плечи?

Мне показалось, будто черты лица его поплыли, кожа стала вспучиваться белыми, отвратительными волдырями, из ноздрей потекла зловонная зелёная жидкость…

Я встряхнул головой, острая боль горячей волной разлилась — от затылка ко лбу.

Я зажмурил глаза, а потом, открыв их — увидел прежнего Ками. Всё с той же смуглой, южной кожей, с теми же тёмными глазами, всё с той же приветливой улыбкой, с тем же сочувственным взглядом.

— Вам надо спешить, Игорь, — повторил Ками. — Вы быстро теряете силы. Возможно, это последние часы вашей жизни. Вам надо идти туда…

Он махнул рукой в сторону едва видневшихся за деревьями высотных домов, серых домов в жёлтых точках вечерних огней.

— Там — ваш приют, — продолжал Ками. — Место тихой смерти. Поверьте мне, Игорь, место смерти имеет значение. Умирать надо дома. Тихо и спокойно, лёжа на диване. Не сопротивляясь смерти. Сопротивление и малейшее усилие, самое малое напряжение тела продлевает агонию и может вызвать боль в неуспокоившемся теле. Надо просто лежать и дышать, по возможности ровно. И думать, думать о грядущей жизни…

— Но её же нет! — прохрипел я, выплёвывая внезапно ставшую горькой слюну.

Не может быть! Не может быть! Это ложь! Обман! Что он несёт?! Что?!

— Вам-то откуда знать? — грустно усмехнулся Ками. — Вы умираете в первый раз, а я буду умирать раз уж в…

Он прикрыл глаза, прошептал что-то, будто считая про себя…

Или и впрямь — считая жизни?

— В пятый! — воскликнул Ками и улыбнулся, разводя руками.