Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

Проезжая владения Тейлоров, я решил показать купчую Молли. Я очень гордился приобретением, а то, что Эдди нет дома, уже знал — проверил с утра. Постучал в заднюю дверь и вошел, Молли повернулась ко мне от плиты. Она консервировала последний огородный урожай.

— Хорошо, что приехал, — продолжала она. — Давай посидим и остынем.

Я выпил два ковша воды из ведра. Она села за стол, и я протянул ковш ей.

— Да, попью, — сказала она и стала пить, закинув голову.

Видно, она работала не покладая рук — рукава пропотели по локоть, рубашка прилипла к животу, а мокрые пряди волос — к шее. Когда она опустила ковш, я нагнулся и поцеловал ее, она закинула руки за голову, и вода из ковша выплеснулась мне на плечо.

— Знаешь, почему я так рада, что ты приехал? — спросила она. — Я хочу тебе показать кое-что.

Я улыбнулся. Мне было чертовски хорошо.

— Что же у тебя есть такое, чего я еще не видел?

— Вот, — сказала она с улыбкой, вставая передо мной.

И задрала подол, выставляя передо мной живот. Он был не намного больше обычного, только чуть-чуть, но я тут же догадался, о чем речь. А еще она кинулась ко мне и обняла.

— Ты что — не рад? — спросила она. — Это мы с тобой его зачали. Я так этим горжусь. Я так этого хотела.

Я не знал, что и сказать. Бешеной радости я не испытывал, не то что она. Купчая меня волновала куда больше.

— Ну, конечно, Молли, — сказал я. — Раз ты хотела. А он вправду наш?

— Он в самом деле наш.

Больше мне сказать было нечего. А она была так счастлива, что взяла да потеряла сознание: прямо на мне вдруг обмякла.

Позже, когда было не до рассуждений, я сказал:

— Милая, я, конечно, ничего в этом не понимаю. Но ты такая горячая, а нам ведь нужно быть поосторожнее, чтобы не получилось, что ты выкинешь.

— Эта кровать настоящая лужа пота, — сказала она, перелезая через меня. — Я принесу воды, обольемся, будет попрохладнее.

Она притащила ковш, побрызгала на простыни и заодно на меня, присела рядом и взяла меня за руку.

— Я не выкину, — сказала она. — Я так рада, что первенец — твой. Не хотелось бы, чтоб первый появился от кого-нибудь другого.

— Ты самая странная женщина, — сказал я. — Другой такой нет на всем свете.

— Это хорошо, — ответила она.

Когда одевалась, снова выставила живот.

— Смотри, как растягивается резинка, — заявила она, натянув панталоны.

— Мне всегда казалось, что пузо уродует женщин, — сказал я. — Но тебя не уродует.

Она захохотала и упала на кровать. Мне очень нравилось, когда она так смеялась.

— Простыни все еще прохладные, вот хорошо-то, — сказала она.

Я был почти одет, но снова свалился с ней рядом и стал ее целовать.

— Ты мой лапушка, — сказала она.

Мы оделись, и я показал ей купчую. На нее она не произвела никакого впечатления. А может, и произвела, потому что просто так она меня в тот день не отпустила.

— Гид, а у тебя нет ли времени поглядеть мой ветряк? — спросила Молли. — Он еле вертится.

— Пошли, посмотрим, — ответил я.

— Идем. Только заколю волосы, а то от них жарко до смерти.

В ящике с инструментами я нашел клещи и гаечные ключи и поднялся наверх к насосу. Оказалось, что там просто разболтался шток, и я закрепил его за пару минут. Но вниз спускаться не стал, а присел на перекладину и стал поджидать Молли. В жизни мне теперь не хватало только папы. Обидно, что он не застал такой благодатный для скотоводства год, всегда он мечтал, чтоб так все сложилось. С того места, где я сидел, хорошо просматривались мои новые земли.

Я держался за насос и не заметил, как этот чертов шток поехал вниз. Он придавил мне палец. Я еле удержался, чтоб не рухнуть на землю. Стал обсасывать огромный кровяной волдырь. На северо-востоке набухали тяжелые тучи, возможно, собирался дождь.

Застегивая рубашку, на крыльцо вышла Молли. Волосы она собрала в высокий узел, чтобы шее было прохладнее.

— Слезай, — сказала она. — А то я окривею, на тебя глядя.

— Я любуюсь своими новыми землями, — сказал я. — Все, что отсюда на запад, до самого горизонта, все принадлежат теперь мне. Кроме твоей земли, конечно.

— Ты да твоя земля, — сказала она. — Мою ты не получишь. Слезай лучше ко мне.

Она смотрела вверх, прикрываясь ладонью от солнца.

Я слез.

— Палец чуть не отхватил, — сказал я. — Видно, пора домой, а то еще что-нибудь сотворю.

Она взяла мой палец в рот. Он по-прежнему болел, но домой мне не очень-то хотелось.

— Лучше поцелуй, — сказал я. — Нечего обслюнивать.

— Я маленького пока еще не ощущаю, — сказала она. — Но скоро почувствую.