Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

— На днях заменю насос на твоем ветряке, — сказал я.

Молли с подобранными волосами выглядела гораздо стройнее, нежнее и казалась сдержаннее.

— Похоже, младенцы тебя не особо интересуют, — сказала она. — Пошли подоим корову. Уже не так жарко.

Я взял ведро. Старая пестрая корова ждала в стойле.

— Хочешь, я подою?

— Тогда ее нужно стреножить. Она не любит чужих.

Я кинул корму в ясли, и Пеструха подошла. Молли вытащила из-под корыта стульчик, села и занялась дойкой. Корова доилась легко, но то и дело махала хвостом и попадала Молли по лицу. Мне стало смешно.

— Эй, — сказал я, — давай подержу ее за хвост.

И схватил, а корова, похоже, и не заметила.

— Если она отдавит тебе ногу, научишься ходить в обувке, — сказал я.

Я присел на корточки с ней рядом и положил свободную от коровьего хвоста руку ей на шею. Там было прохладно. Потом проехал рукой по спине под рубашкой и добрался до живота. По ребрам стекал пот.

— Я очень хочу тебя понять, — сказал я. — Но никак не могу сообразить, чего ты от меня ждешь. А доиться ты будешь неплохо.

Я погладил ее грудь, она заулыбалась.

— Я хочу, чтобы ты просто меня любил и поменьше болтал.

Мы оставили Пеструху в стойле жевать траву прерий. Я нес ведро с молоком, Молли обняла меня за пояс, и так мы подошли к моей лошади. Я отнес ведро к дому, вернулся и поцеловал Молли на прощание. Она прижалась ко мне животом. Потом я вспрыгнул на лошадь, а она стояла рядом, улыбаясь и теребя полы рубашки.

— Я вправду рад, Молли, — сказал я. — Только пока у меня в голове новые земли. Лучше поеду, а то я начинаю по тебе скучать, еще не уехав.

— Похоже, я теперь знаю, что значит слово «хорошо», — сказала она. — Привет Мейбл.

— Непременно передам. А от меня привет Эдди.

Наша общая шутка. Если кто из нас и передавал приветы, то только она — такая уж она сумасшедшая.

— Ты меня не выгонишь, если я загляну через пару деньков?

— Вот уж чего никогда не делала, — ответила она.

Из-под крыши сарая вырвались ласточки и засновали вокруг. Молли глядела на них.

— Мне нравится, когда к вечеру делается прохладней, — сказала она.

Она стояла у забора, теребя полы рубашки, а я поскакал вверх по холму.

Дико было уезжать от нее, так и подмывало повернуть назад, пока она еще меня видела. Она всегда оставалась там, где ты ее оставил, оставалась столько, сколько могла тебя видеть. Я вспоминал ее на кухне — всю в поту и полную любви, вспоминал, как она пила воду из ковша и ее мокрую шею, и она мне казалась такой же вечной, как моя земля. Старина Денвер торопился домой, но я придержал его, чтобы он шел рысью, и до стойла он дорвался только когда солнце уже стало опускаться за Бугор.

Однажды, когда я плакала под песни Кейт Смит, приехал Джонни.

— Бог мой, остановись, Молли, — сказал он. — Клеенку продырявишь.

— Я знаю, что глупо, — сказала я. — Присядь.

Встала и налила ему кофе, он дул на него и ничего не говорил, а потом дотянулся и пожал мне руку.

— Хватит, кончай, — сказал он. — День сегодня такой хороший. Иди, в огороде покопайся, нечего сидеть взаперти. Что на тебя нашло?

— Да это радио, — сказала я, — Кейт Смит. Мне от нее всегда грустно.

И вообще не от нее, а от одной песни. «Боже, храни Америку, край моей любви…» — она всегда ее поет. Просто я хочу, чтоб закончилась война и мои мальчики вернулись домой. Чтоб мой мальчик вернулся.

— Да не слушай ты это патриотическое барахло, — сказал он. — Нагоняет тоску. Ничего хорошего.

— Не раздражай меня, — сказала я. — А тебе не помешало бы чуть побольше патриотизма. Меня не развеселишь, если такое будешь говорить. Я хочу знать о маленьком Джо, знать что угодно, знать наверняка.

Он погладил мою руку и стал пить кофе.

— Я ведь тоже хочу, милая, — сказал он. — Он ведь и мой сын. И может, его уже нет в живых. Больше года, как он пропал. Ну, а если знать, что его вправду уже нет, — что, сидеть сложа руки и ничего не делать?

Заставил меня встать и выйти с ним во двор. День в самом деле был прекрасный. На воле я немного развеселилась. Мы присели на погреб, он снял шляпу и обнял меня.

— Я знал, что рано или поздно ты все равно улыбнешься, — сказал он.

— Смотри, какая уже высокая кукуруза, — сказала я. — Еще три недели, и приезжай есть початки. Что сегодня поделывает твой босс?