Алекс Тарн - Рейна, королева судьбы

– Рейна… – позвал он. – Ты в порядке?

Девушка уже поднялась на ноги и стояла неподвижно, столбом, уставившись на собственные руки.

– А? Что? – проговорила она, переводя на Нира отсутствующий взгляд.

– Ты в порядке? – повторил он. – Не ранена?

– В порядке… Я в порядке.

Она вдруг нагнулась, подобрала с земли дубинку и пошла за уползающим арабом. Рейна шла не спеша, но догнала его довольно быстро. Когда Нир, собравшись с силами, встал и подошел к месту расправы, она еще продолжала исступленно молотить по кровавому месиву, которое некогда было человеческой головой. Нир обхватил ее сзади за плечи.

– Хватит. Его уже нет. Ты его убила, и не один раз. Хватит. Брось это. Лучше полей мне на руки. И вообще, пора уходить…

Рейна обернулась.

– А эти? Надо убить их тоже.

– Какие эти?

– Ты что, забыл? Те трое, которые шли к дороге.

Те, что с другой стороны! Где они?

Нир качнул головой и поморщился. Голова раскалывалась, если не была расколота уже.

– Оставь, Рейна. Они уже давно сбежали.

– Надо догнать! – она сузила глаза и кивнула на обезображенный труп. – Этого догнали и тех догоним.

– Ты шутишь? – Нир всмотрелся в ее мокрое от пота решительное лицо.

Нет, она не шутила. Она и в самом деле была готова к продолжению схватки, к новой крови, новому убийству. Окровавленное месиво на земле, прилипшие к ногам мелкие осколки костей черепа и ошметки человеческого мозга не вызывали в ней ни сожаления, ни тошноты. Рейна Сирота видывала в своей жизни и не такое.

– Тогда погляди на меня, – сказал он. – Я ранен.

Я едва стою на ногах. Мне нужна помощь. Вот бутылка, полей мне на руки…

После секундного колебания Рейна взяла бутылку. Они кое-как смыли кровь с его лица и спустились к машине. В медпункте Эйяля в обмен на вполне правдоподобную историю о брусе, рухнувшем Ниру на голову во время строительства навеса, ему обработали рану и зашили рассеченный лоб.

– Не беда, Нирке, – успокоила парня поселковая медсестра Мири. – Шрамик, конечно, останется, и не маленький, ну так что? Шрам для мужика – как орден для генерала. Надеюсь, ты ему тоже вломил как следует.

– Кому?

– Да брусу этому, – ухмыльнулась Мири. – Его тоже, наверно, сейчас где-нибудь зашивают…

«Еще как зашивают, – подумал Нир. – Причем сразу в саван…»

Рейна ждала его на улице, в мазде. Включенный на всю катушку кондиционер значительно остудил накал ее воинственного пыла. А может, просто кончилось действие глубокого шока, отпечатка событий прошедшего часа. Прежнее возбуждение сменилось апатией, сонливым равнодушием. Теперь Ниру еще больше, чем прежде, приходилось думать за двоих.

Вряд ли стоило сейчас заезжать домой, пугать бабушку своим перебинтованным лбом. Да и Рейна, с ног до головы заляпанная чужой кровью, вряд ли могла показаться людям на глаза в таком виде. Немного поразмыслив, Нир свернул к расположенному на отшибе поселковому погосту, где можно было отмыться у общественного крана, вдали от чьих-либо любопытных глаз. Как он и предполагал, стоянка у кладбища пустовала.

– Выходи.

Рейна послушно выбралась из машины. Нир взял ее за руку и подвел к крану.

– Смой это.

Она подняла на него непонимающий взгляд.

– Смыть что?

Чертыхнувшись, Нир открыл воду и стал тщательно смывать кровь с ее ног, сандалий, шортов. Рейна стояла, не шевелясь, уставив неподвижный взгляд в стену высоких кладбищенских кипарисов, покорная, как лошадь под щеткой конюха.

– Подними руки…

Он рывком стянул с нее футболку.

– Что ты… делаешь?! – охнув, Рейна прикрыла грудь.

– Я не смотрю, не волнуйся… – отвернувшись, Нир протянул ей футболку. – На, отмывай. Бери, быстро!

Девушка подчинилась, и Нир оставил ее у крана одну. Пыльная дорожка между могилами была усыпана мелкими кипарисными шишками. Тут и там на надгробьях виднелись русские надписи; на фоне стандартных, обточенных тысячелетиями ивритских формул они казались наивными и неуместными, как детская игрушка в храме. Нир нагнулся и погладил могильную плиту.

– Привет, мама.

Мать не ответила. Над террасой кладбища висела глубокая послеполуденная тишина, нарушаемая лишь журчанием водопроводного крана и отрывочными, неуверенными голосами одуревших от зноя птиц.

– Даже не знаю, с чего начать, – сказал Нир. – Но ты, наверно, и так все видела. Похоже, у меня крупные неприятности. Хотя какие это неприятности по сравнению с…

Он вздохнул и, присев на корточки, смахнул с могилы сухие листья и кипарисную хвою.