Титус Попович - Жажда

По лицу Эмилии текли слезы. Она потеряла платок, с ноги слетела туфля, а она все бежала, чувствуя под ногой острые камни дороги.

— Спасите его, — продолжала кричать Эмилия слабеющим голосом. — Что же вы медлите? Ради бога, не дайте его убить…

Кто-то попытался ее удержать, но она ударила его кулаком в лицо и побежала дальше вдоль улицы, расталкивая крестьян, которые растерянно метались по деревне. Набат продолжал гудеть. На секунду он смолк, и тогда издалека донесся сухой треск выстрелов. Потом тишина — и снова мерный гул колокола.

Эмилия с воплями добежала до церкви. Но дальше пробиться ей не удалось. Кто-то зажег в церкви свечи, и люди бесцельно топтались в дверях, не зная, что предпринять. Молодой человек в очках, скорчившись на кожаном сидении машины, одурело смотрел на крестьян, метавшихся в свете фар.

Эмилия встала на колени прямо в пыль и, не в силах вымолвить ни слова, в тупом отчаянии уставилась на слабо освещенные иконы, казавшиеся с улицы непривычно маленькими. Священник Иожа стоял в одних кальсонах на крыльце своего дома и что-то растерянно бормотал. Изнутри слышался пронзительный голос попадьи:

— Вернись, Добрикэ, сейчас же вернись, простудишься.

— Я убила его… сама убила, — повторяла Эмилия, но слова не успокаивали ее.

До леса оставалось уже немного. По временам волны прохладного воздуха ударяли в лицо бегущим. Кровь стучала в висках, и все вокруг гудело, сливаясь в один воющий звук. Вначале бежали вместе, потом более грузный Арделяну стал отставать. Джеордже заметил это, но боялся обернуться, чтобы не упасть. Язык, казалось, распух в гортани, обрубок отрезанной руки болел, как открытая рана. Замысел преследователей был ясен — они хотели обогнать их по другую сторону холма и отрезать беглецам путь к лесу. На мгновение у Джеордже мелькнула мысль — переплыть Теуз, но он понял, что, услышав плеск воды, преследователи поднимутся на холм и без труда перестреляют их. Ближе к лесу река станет у́же, и ее можно легко перепрыгнуть. Глигор бежал впереди, тяжело, прерывисто дыша, но не замедляя шаг.

Джеордже догнал его.

— В лесу… рассеемся… Потеряют след… — задыхаясь, прошептал он.

— Подождите! — послышался сзади хриплый голос Арделяну, и тотчас же из-за холма раздался короткий свист.

Неожиданно Глигор споткнулся и упал. Джеордже с силой ударил его ногой: он знал, что если парень не вскочит сразу, он уже не сможет встать. Потом, когда Глигор снова кинулся вперед, Джеордже подумал — не лучше ли им упасть на землю и, обманув преследователей, дать им пробежать вперед. Но это показалось слишком рискованным. Вскоре в их разгоряченные лица вновь пахнуло прохладой. Впереди вырисовывалась черная громада леса. Джеордже попытался ускорить бег, но не смог. Он еще не привык бегать без руки и то и дело терял равновесие.

Сзади грохнул выстрел. Кто-то из преследователей поднялся на холм и стрелял наугад. Пуля пропела совсем рядом. Теуз сузился и шумел теперь громче, заглушая их шаги. Глигор прыгнул первым, но силы оставили его, и он с шумом грохнулся в воду. Арделяну тоже упал лицом вниз и на четвереньках, скользя по грязи, добрался до противоположного берега, но забраться на него не смог. Трава обрывалась у него под руками, течение тащило обратно в реку. Совсем близко слышался топот преследователей, поднимавшихся на холм. По прибрежным кустам скользнул луч карманного фонарика. Обессиленные, беглецы выбрались наконец на берег.

— Готово… теперь нам не уйти… проклятый свет… — бормотал Арделяну.

Джеордже хотел сказать, что надо бежать дальше, — еще несколько шагов — и они углубятся в лес, рассеются по нему, но слова застряли в горле, в ушах шумело, и казалось, что голова вот-вот лопнет.

На реке, немного ниже по течению, послышался плеск — преследователи перебирались через Теуз. Кто-то пытался осветить берег фонариком.

Арделяну пришел в себя первым и махнул рукой, чтобы бежали дальше. Но после первых же шагов ноги его подкосились, и он упал. Сухие ветви трещали под тяжестью их шагов. Джеордже чуть не вскрикнул от досады. Этот сухой слабый треск показался ему невыносимо громким.

Преследователи стали стрелять наудачу. Пули впивались в стволы деревьев, свистели в ветвях или глухо ударялись в землю.

Джеордже, как слепой, натыкался на деревья, толстый слой прошлогодних листьев замедлял бег, усталость, как благодатное тепло, разливалась по всему телу. Он знал, что и преследователей одолевает усталость, и ненавидел их за то, что они не отказываются от погони. На мгновение мелькнула мысль, что все пропало, — лучше повернуться и встретить бандитов лицом к лицу. Но это означало конец. Беглецы, не глядя, врезались в гущу молодого кустарника. Колючие ветки цеплялись за одежду, царапали лицо. «Кто-то должен же уступить, — думал Джеордже. — Мы или они. Не может быть, чтобы силы иссякли одновременно…»