Мо Янь - Сорок одна хлопушка

Глупая малышня снова расхохоталась, они не поняли мой ответ, куда им! Возможно, они смотрели телевизор, но они-то смотрели его только ради мультиков, а не ради таких важных вопросов, какие поднимаю я. Тем более они не могли смотреть телевизор, чтобы, как я, стараться понять важные международные и внутренние события. Перед Праздником фонарей, [60] Праздник фонарей отмечается в пятнадцатый день первого месяца и знаменует собой окончание празднования Нового года. мудрейший, у нас дома уже появился фирменный японский цветной телевизор с экраном 21 сантиметр по диагонали. Сегодня такой телевизор уже музейный экспонат, но в то время он был самый передовой. И не только у нас в деревне, даже в таких крупных центрах, как Пекин и Шанхай. Этот телевизор нам привёз Хуан Бяо в подарок от Лао Ланя. Когда Хуан Бяо вытащил из картонной коробки эту прямоугольную блестящую штуку чёрного цвета, мы невольно ахнули.

— Красивый, надо же, какой красивый, — проговорила мать.

Даже отец, у которого обычно очень редко играла улыбка на лице, восхитился:

— Только взгляните, ну как это смогли сделать!?

Стабилизационное устройство из белого пенопласта внутри коробки тоже немало восхитило отца, он сказал, что и предположить не мог, что на свете есть такие лёгкие вещи. Меня это ничуть не удивило, потому что при сборе утиля мы видели такое неоднократно. На самом деле от этих штук толку мало, все пункты приёма утиля отказываются их брать. Хуан Бяо вручил нам не только телевизор, но и телевизионную антенну высотой пятнадцать метров — она была закреплена на бесшовной стальной трубе, окрашенной антикоррозийной серебряной краской. Антенну установили во дворе нашего дома, и у нас появилось ощущение, что мы выделяемся, как журавль среди кур. Мне казалось, что, если я заберусь на верхушку антенны и встану на провод, вся деревня будет видна как на ладони. Когда на экране телевизора появились эти красивые картинки, глаза всей семьи загорелись. Телевизор поднял всех нас на новый уровень. Отсюда значительно увеличились и мои познания. Отправлять меня в школу, да ещё в первый класс — просто насмешка какая-то. Такой уровень учёности и познаний, как у меня, в нашей деревне мясников был только у Лао Ланя. Читать я не умел, но было ощущение, что все эти иероглифы знакомы со мной. Столько всего изучать бесполезно, в первую очередь не надо учиться в школе. Неужели в школе ещё надо учиться решать такие задачки, как эта, о распределении восьми груш между четырьмя детьми?

Мои слова аж поперёк горла классной встали. В глазах у неё что-то засверкало. Я понял, что из её глаз сейчас что-то выкатится — и это «что-то» — слёзы. Я и немного испугался, что они выкатятся, и отчасти надеялся, что так и произойдёт. В душе было понемногу и довольства, и страха. Я понимал, что мальчика, который довёл классного руководителя до слёз, все могут посчитать нехорошим, но в то же время могут решить, что будущее у этого ребёнка просто не имеет границ. Ясное дело, ребёнок необычный, такие со временем могут стать большими руководителями, если будут тянуться к хорошему, а если потянутся к плохому, то могут стать крупными бандитами, в общем, не простые это детишки. К моему большому сожалению и к большому счастью, эти сверкающие штуковины из глаз классной так и не выкатились. Сначала она тихо проговорила:

— А ну-ка выйди.

Потом взвизгнула:

— А ну катись отсюда!

— Учительница, выкатываться могут только мячики, а ещё ёжики, когда свёртываются наподобие мячиков, — сказал я. — Я же не мячик и не ёжик, я человек и могу лишь выйти или выбежать, ну и, конечно, могу выползти на коленках.

— Вот и ползи вон.

— Но я и выползти не могу, — сказал я. — Вот если бы я ещё не умел ходить, тогда мог бы выползти. Но я уже большой, и если выползу, будет ясно, что я что-то натворил, но ведь я ничего не сделал, поэтому выползти не могу.

— Убирайся вон, убирайся!.. — орала она во всю глотку. — Ло Сяотун, разозлил ты меня до смерти!.. Ты и твоя дурацкая логика…

Посверкивающие штуковины наконец хлынули из глаз учительницы, скатились по щекам и превратились в слёзы. Моя душа вдруг исполнилась какой-то торжественной печали, и глаза тут же увлажнились. Мне совсем не хотелось, чтобы эта мокрота текла по щекам и превращалась в слёзы, этак мой престиж перед гурьбой этих дурачков разлетится в пух и прах, и моя ожесточённая перепалка с учительницей потеряет всякий смысл. Я встал и направился к выходу.

Выйдя из ворот школы и пройдя немного, я остановился у моста Ханьлинь. Держась за перила, стал смотреть на бирюзовые воды под мостом. Там толклась стайка маленьких чёрных рыбок размером не больше личинки комара. С раскрытой пастью в стайку ворвалась большая рыбина и проглотила немало маленьких. На ум пришло речение: большая рыба ест маленькую, маленькая ест мелких креветок, креветки едят ил. Чтобы тебя не сожрали другие, нужно быть большим. Я почувствовал себя большим, но нужно было подрасти ещё. И вырасти нужно быстрее. Ещё я увидел в воде много головастиков, они собирались вместе живым чёрным пятном, быстро перемещаясь этакой чёрной тучкой. «Почему большая рыба ест маленькую, а головастиков не ест? — размышлял я. — Почему маленькую рыбёшку едят и люди, и кошки, и короткохвостые зимородки с длинным клювом, с головы до ног покрытые изумрудным оперением? Она по вкусу ещё многим другим животным. Но вот почему никто не ест головастиков? Наверное, главная причина в том, что они невкусные. Но мы, вообще-то, их и не пробовали, откуда нам знать, что они невкусные? Думаю, причина в том, что они неаппетитно выглядят, а безобразное — оно и невкусное. Но опять же, думал я, если говорить о том. кто как выглядит, то змеи, скорпионы, саранча не сказать, чтобы привлекательны, так почему же от любителей перекусить ими отбоя нет? Скорпионов раньше никто не ел, а с восьмидесятых годов их объявили деликатесами и стали подавать на стол. Впервые я попробовал скорпиона на одном из банкетов в доме Лао Ланя. Думаю, нужно поставить всех в известность, что после поздравления Лао Ланя с Новым годом я стал частым гостем в его доме, один или вместе с сестрёнкой я нередко приходил в дом Лао Ланя поиграть. Собаки Лао Ланя нас уже признали, и когда мы с сестрёнкой входили в ворота, они не только больше не лаяли, но и помахивали нам хвостами. Ну, не лают они больше, это уже дело прошлое — но вот почему никто не ест головастиков? Или потому, что они липкие и смахивают на сопли, но ведь мясо улиток тоже липкое и похоже на сопли, почему их едят с удовольствием?