Мо Янь - Сорок одна хлопушка

— Осмелится кто помериться со мной силами?

Нашему бригадиру надоел этот задира, и он спросил:

— А в чём мериться-то?

— Кто больше съест! — заявил У Большое Брюхо. — Во всей Поднебесной нет брюха вместительнее!

Наш бригадир усмехнулся:

— Ох, и горазд же ты заливать!

Стоявший рядом сообщил бригадиру на ухо:

— Ни в коем случае не соглашайтесь, это знаменитый У Большое Брюхо, каждый день здесь ошивается, столько может съесть, что три дня потом ходит не евши.

Бригадир глянул на отца и со смехом обратился к У Большое Брюхо:

— И за облаками есть облака, дружок, и на победителя найдётся победитель, а то ишь надул коровью шкуру, [71] Надувать коровью шкуру — хвастаться. того и гляди лопнет.

— Не веришь? — сказал У Большое Брюхо. — Так, давай померяемся.

— А как померяемся? — спросил наш бригадир, тоже большой любитель повеселиться. У Большое Брюхо указал на станционный ресторанчик:

— Вон там есть баоцзы, жареный хворост, лапша с мясом, пирожок — выбирай, что хочешь. Победитель ест даром, проигравший раскошеливается.

Бригадир посмотрел на отца:

— Ну что, Ло Тун, осмелишься сбить спесь с этого хвастуна?

— Посметь-то посмею, а если проиграю? — еле слышно произнёс отец. — Денег-то нет.

— Не проиграешь, — сказал бригадир, — да и о проигрыше переживать не стоит — ну а если случится такое, деньги бригада выплатит.

— Тогда попробуем, — согласился отец. — Давненько я хвороста не ел.

— Хорошо, пусть будет хворост, — согласился У Большое Брюхо. И толпа, галдя, направилась к ресторанчику. У Большое Брюхо держал отца за руку, и казалось, в ресторан рука об руку входят добрые знакомые, на самом же деле он боялся, что отец убежит.

— У Большое Брюхо опять явился, — засмеялась официантка, когда они вошли. — У Большое Брюхо, на какое блюдо у тебя соревнование?

У Большое Брюхо рассердился:

— Ах ты, девчонка сопливая, никакого уважения к старшим, это ты придумала называть меня У Большое Брюхо? Если по старшинству, ты должна меня уважаемым дядюшкой величать.

Официантка бросила:

— Да кто тебя так величать будет? Это почти то же, если бы меня тётушкой.

Услышав, что У Большое Брюхо опять собрался состязаться с кем-то, кто больше съест, все официантки ресторана выскочили поглазеть на происходящее. Широко раскрыли глаза и посетители. Вперёд выскочил коротышка-заведующий, вытирая руки о фартук:

— Что есть будем, старина У?

— Отвесь для начала каждому по три цзиня хвороста, — заказал У Большое Брюхо, глянув на отца. — Как тебе три цзиня, парень?

— Как угодно, — так же негромко проговорил отец. — Всё равно, сколько ты съешь, столько и я съем, так вот.

— Ну, ты, малый, даёшь! — чванливо заявил У Большое Брюхо. — Я, почтенный У, десяток лет на станции кручусь, соревновался, кто больше съест, не менее ста раз, но такого соперника мне ещё не попадалось.

— Вот тебе нынче и соперник, — сказал наш бригадир. — Этот наш молодец как-то умял за один присест сотню яиц и курицу в придачу. Три цзиня хвороста, это тебе, поди, и вполовину не наесться, верно, Ло Тун?

— Поедим, посмотрим, — сказал отец, не поднимая головы. — Чего-чего, а хвастать не стану.

— Хорошо! — возбуждённо проговорил У Большое Брюхо. — Прекрасно. Девочки, несите хворост, нужен только что поджаренный.

Тут вперёд выступил распорядитель:

— Погоди, старина У, вы должны сначала деньги внести.

— Вот пусть они и вносят, — заявил У Большое Брюхо. — Им всё равно рано или поздно придётся раскошеливаться.

Тут наш бригадир сказал:

— А ты не перебарщиваешь, брат? Ему три цзиня, тебе три цзиня, деньги за шесть цзиней хвороста нам ещё наскрести надо, но народ верно говорит: «Когда ешь свежее дерьмо, ничего страшного, если запах никуда не годится». С какой стати ты смеешь утверждать, что мы можем проиграть?

У Большое Брюхо поднял большой палец и помахал им перед бригадиром:

— Ладно, ладно, ладно, будем считать, что это я, почтенный У, переборщил и вызвал ваш гнев. Давайте так, каждый выкладывает сумму за шесть цзиней хвороста и оставляет под надзором на прилавке ресторана, выигравший забирает свои деньги и уходит, проигравший оставляет деньги и тоже уходит. Как считаете, можно так сделать?

— Ну, почти то, что надо! — сказал, подумав, бригадир. — У нас в деревне народ несговорчивый, речами грубоватый, но все люди ответственные.

У Большое Брюхо достал из кошеля на поясе несколько засаленных банкнот и положил на прилавок. Бригадир тоже вытащил деньги и положил рядом. Одна из официанток тут же принесла две чашки и накрыла ими деньги, будто боясь, что у них вырастут крылья и они улетят. У Большое Брюхо обратился ко всем: