Игорь Свинаренко - Тайна исповеди

Вскоре после этого Морозов увел у художника (первую) жену. Которая, как после выяснилось, ни для кого из них не оказалась последней. Жизнь продолжалась.

— Да, точно надо это рисовать! Поцелуй старцев! — сказал Врубель Пригову, пришедшему в гости.

— А где? — спросил тот.

— Ну как где? Дома! Мастерской-то у меня нету.

— Дурак! Это на Берлинской стене рисовать надо!

Шутка удалась. Врубель долго смеялся, сверкая единственным верхним зубом.

Рисовать — то есть срисовывать — этот поцелуй он начал все-таки у себя дома, в Москве. В январе 1990-го. В натуральную величину — запасся бумажными листами с тем расчетом, чтоб их после склеить и вышло б три метра на пять. Метод известный — по клеточкам.

Рисовал, рисовал — но не дорисовал.

Потому что к нему пришел большой галерист из Берлина и говорит:

— Ну что, собирайся! Поедешь со мной. Я сделаю тебя знаменитым и богатым!

Теперь все старые знакомые Врубеля восклицают: это я, я привел немца! И тем самым сделал Врубеля знаменитым! Он благодаря мне состоялся!

Богатый гость нельзя сказать что свалился как снег на голову. О его приходе Врубеля предупредили заранее. Он волновался: ну а что, Берлин — это настоящая Европа. Большие галереи! Слава, деньги, поклонницы, короче — щастье.

От волнения художник, конечно, напился. Так бы поступил на его месте каждый.

И вот в тот прекрасный февральский день 1990-го Врубель, пьяный, слышит голоса — русские причем. Почему русские? Немца же обещали! А какой же это немец, если он по-русски?

Это и был Саша Бродовский. Москвич, еще при Советах уехавший в Германию. И там прославился тем, что сделал первую в (Восточном) Берлине выставку русского авангарда! Ранее в ГДР не было ничего такого, не разрешали. Там при старом режиме авангард был под запретом.

В те годы в Берлине было абсолютно всё то же самое, что и в Москве, только хуже. В перестройку художники из ГДР заходили на московские выставки и говорили: «За это нас бы посадили сразу, не глядя… Нам разрешают экспрессионизм, но только чтоб не про Ленина, не про Горби и не про Хонекера».

И вот Врубель всё бросил — и по зову Бродовского помчался в Берлин. Как сделал бы на его месте каждый.

Галерист встретил своего нового художника на вокзале и первым делом отвез к той самой знаменитой стене, которая должна была прославить обоих…

Довольно быстро некая важная тетенька закрепила за ними место на стене — между метро Warschauerstr и Ostbahnhof. За это художник на 50 лет передал ей авторские права на всё тут нарисованное.

Но главное и самое знаменательное было то, что тетка даром выдала бедному русскому художнику фасадные краски и кисти, всё это — made in West Germany! И стремянку, тоже фирменную, западногерманскую!

Галерист же, как ему и положено, заботился о своем художнике: привозил на объект судки — суп и второе.

— Я никогда в жизни в таких роскошных условиях не рисовал. Точно! — умилялся автор знаменитого поцелуя.

Это была просто сказка: в январе 1990-го Врубель и Пригов смеялись — ахаха, на стене нарисовать поцелуй! — а в июне того же самого года изображение уже красовалось на Берлинской стене.

И вот, наконец, торжественное открытие раскрашенной стены. Фурор! Пресса слетелась со всей Германии! Слава, щастье, шум!

Это хорошо. А с деньгами что? Посыпались они на счастливчика?

Не сказать…

— В чем проблема русского искусства? — спрашивает меня Врубель. И сам же отвечает: — В том, что никто из наших не втусовался на Западе. Кроме Кабакова, который живет в Америке. И Володи Сычева — фотографа, который из Москвы переселился в Париж, а после в Берлин. Но это исключения! Втусоваться же можно двумя путями. Либо ты выпиваешь и/или спишь с Уорхолом — либо еще каким-то хитрым способом прославляешься.

Миллионерами в нашей профессии стали только затусованные люди. Есть международная тусовка — дилеры, галеристы, разные хедж-фонды, которые за всем этим стоят… Естественно, аукционные дома влияют на процесс. Попал ты в эту тусовку — получаешь шанс разбогатеть… Однако тут вот какая беда: я, в отличие от Энди Уорхола, не коммерсант. А тот в начале придумал не арт-бизнес — но бизнес-арт. Он сделал открытие: искусство должно быть тиражным. И эту концепцию навязал всему миру! Теперь благодаря ему тиражные вещи стоят денег. Уорхол, он же сначала придумывает бизнес, а потом подкладывает под него искусство. Американец! Такой он человек… А у нас не получилось с деньгами — ну да и хер с ними. Хотя некоторые считают меня состоятельным человеком. Как же, две мои картинки на Сотбисе ушли по 100 000 за каждую. Акрил на ДСП. Но, увы, продал их не я. Они у меня были куплены в свое время, в 1992-м, за 6 000, а аукционный дом их вот так перепродал.