Матс Страндберг - Последняя комета

– Ну, я не говорю, что Джудетт в чем-то не права, – шепчет Эмма и косится на дверь спальни. – Они же развелись. Но…

– Джудетт и Мария раньше встречались? – спрашиваю я.

Эмма закрывает руками лицо, с силой трет глаза:

– Чеерт. Я думала, ты знал.

– Сейчас в курсе весь город, – говорю я и кладу телефон на стол перед ней.

Эмма опускает руки. Ее глаза стали красными.

Пока она читает комментарии, я вспоминаю всякие мелочи, замеченные мною в конце весны. В те недели, пока я жил дома у Джудетт, кое-что привлекло мое внимание.

Шампунь для волос белого человека. Слишком светлый тональный крем. Незнакомый запах духов в комнате, когда я вернулся после недели у Стины. На мой вопрос Джудетт ответила, что у нее ночевала подруга. Хватало и других моментов тоже. Например, Джудетт постоянно проверяла телефон. Могла улыбаться совершенно некстати, когда мы сидели вместе и смотрели фильм. И она снова слушала музыку.

Сейчас это кажется настолько явным, что у меня просто не укладывается в голове, почему я раньше ничего не понял.

Эмма отодвигает телефон с брезгливой миной.

– Когда у них все закончилось? – спрашиваю я и снова думаю о таинственных улыбках Джудетт.

– В июне, – отвечает Эмма тихо. – Это было маминым условием, чтобы Джудетт смогла опять переехать сюда.

Тогда Джудетт разорвала их отношения ради меня. Она перебралась назад, чтобы больше времени проводить со мной. А я использовал любую возможность, лишь бы смыться из дома.

От угрызений совести мне становится трудно дышать.

– Как Стина могла так поступить?

– Ты разве не понимаешь? – спрашивает Эмма.

Мы смотрим друг на друга. Порой я забываю, что для моей сестры Джудетт всего лишь дополнительная мама. Вместе смеяться над Стиной – одно дело, но когда мамы ругаются, Эмма почти всегда на ее стороне. И в результате мне приходится защищать Джудетт.

– Мама, по крайней мере, пытается наладить нормальную жизнь, – говорит Эмма.

– Чертовски романтично делать это с помощью шантажа.

– Это не шантаж! Она просто не могла жить с Джудетт, пока у той была другая женщина. В этом, наверное, нет ничего странного?

Мы можем поругаться, как случалось в прошлом. Когда у Стины и Джудетт возникали проблемы, они сказывались не только на их отношениях, но и на наших тоже.

Я не хочу ссориться. Не знаю, что может случайно слететь у меня с языка. Я встаю, ставлю свою чашку в мойку и оставляю бутерброды нетронутыми на столешнице.

Яне успела проверить все сообщения на компьютере Тильды и сфокусировалась на тех людях, кто связывался с ней в последний месяц.

То есть на Элин и Аманде и остальных из их не особо дружной компании. Я чувствую себя неловко, читая, о чем они пишут друг другу. Масса мелких драм, но ничего имеющего отношения к смерти Тильды. И все присутствовали на вечеринке. Они не могли это сделать.

Я смотрю послания Молли. Там главным образом эмодзи. Мать Тильды, похоже, использовала древний телефон, поскольку ее письма написаны прописными буквами. Хватает прощальных сообщений от родственников со всего мира.

Почти невыносимо читать послания Каролин, особенно последних дней, где она отчаянно просит Тильду перезвонить ей и рассказать, куда она подевалась. И ответы того, кто выдавал себя за Тильду. Он прекрасно знал, что она лежала и гнила за закрытой фабрикой, но обещал от ее имени вернуться домой: «Я тоже тебя люблю. Ты лучшая мама в мире».

Тильда не преувеличивала, когда писала, что Клас пытался спасти ее душу. Он почти ежедневно отправлял ей ссылки на статьи о признаках возвращения Иисуса. Целые списки якобы предсказанных в Библии событий (три суперлуния подряд, вирус Зика, Вторая мировая война). У меня дрожь пробегает по коже, когда я читаю их. Сразу возникает ощущение, словно наша гибель была предрешена заранее. Также Клас отправлял ей цитаты из Библии. Некоторые из них знакомы мне: он приводил их в Линдгордене. Но есть и такие, например:

«И будут знамения в солнце и луне и звездах, а на земле уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится».

«Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются».

«И тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою».

Клас раз за разом просил ее присоединиться к Истинной церкви. Спасти свою душу, пока еще не стало слишком поздно. В случившемся во время похорон, пожалуй, не было ничего странного. Его напоминавшее приступ безумия поведение, скорее всего, являлось заурядным следствием убежденности Класа, что его дочери предстоит гореть в аду. Что она обрекла себя на вечные мучения, тогда как он сам будет находиться далеко на небесах. Его явно ужасала сама мысль, что они расстаются навсегда.