Комета Еленина - КОМЕТА

СТЕКЛЯРУС

***

Жить в любви и с любовью каждый дурень сможет. А ты попробуй без любви проживи.

***

Семейная жизнь – это любовь, уважение, добротный секс и дети (если Бог дал). Так принято считать. Такой уж идеальный стереотип или стереотипный идеал, как вам угодно. А вот в жизни частенько бывает всё несколько иначе. Секс в одном месте. Любовь в другом. Семейная жизнь в третьем. А дети в четвёртом.

Так карта легла? А может ты заблудился?

Кому замуж пора, горит. Кому жить негде. Кому прописка. Кому карьера, статус. Кто залетел. Кому трахаться охота, а денег нет. У каждого своя нужда, а решение её одно.

Не мы такие, жизнь такая...

Да-да... Все всё понимают. Тут уж не до любви...

«Лучше сытым думать о душе, чем голодным о еде.» - Сказал он, выходя "замуж" за старую, богатую еврейку.

А со смыслом жизни у него всё было в порядке. Смысл жизни в счастье, а счастье в удовольствиях. А удовольствия это уже сугубо личный выбор. Недаром подопытные мышки губят себя, не слезая с кнопочки через которую подаётся напряжение на электрод, вживленный им в мозг. Прямёхонько в ту область его, которая отвечает за те самые удовольствия. Вот вроде и ответ на вопрос в чём смысл их жизни? Вот так и он. Только более осмысленно. Не всегда конечно более и не всегда осмысленно. Но всё-таки...

«Ну, мы же друзья!» - Сказала она.

«Это вы с моей женой друзья. А я с бабами не дружу. Те, которые мне не интересны для меня не существуют. А те, которые интересуют (ну, вроде тебя...) Тех я ебу. А если нет, то скоро они перестают меня интересовать. Ясно?» – Ответил он ей. И был при этом предельно честен.

И она исчезла. Перестав для него существовать.

А любовь, она какая? Чистая? Светлая? Святая? Какая?

***

Летом 1944 года, в Белоруссии, за день до своего полного разгрома, обескровленные, раздробленные, деморализованные, покинутые своим командованием, перегруппировывались для отчаянной попытки прорыва из окружения, остатки четвёртой армии вермахта. Недалеко от стёртых с лица Земли Копаткевичей, один из измотанных отрядов наткнулся на небольшую группу беженцев. В их числе была и она. Совсем ещё ребёнок. Их было много. Ей было очень страшно и очень больно. Она кричала. Вдоволь натешившись отведя души, ей выстрелили в голову и бросили в лесу на общую кучу.

Спустя год, в затхлой землянке, на "краю географии", куда было принято прятать всех тех, кто своим видом уродовал лицо "державы – победительницы", выйдя из комы, открыла свой единственный глаз тощая, серая мумия. Чем-то нестерпимо воняло, тихо скулил грудничок...

Это был её сын. Её отрада. Её "всё" в этой жизни. Его появление на свет казалось чудом. Но чудеса в аду - редкость. Ребёнок рос хилым беспомощным и белобрысым. Она, так и не смогла снова научиться говорить и ходить. К трём годам у малыша развилась водянка. Его голова непомерно раздулась и он умер в страшных муках. А ещё через два, не стало и её.

«И причём здесь любовь?» Спросите вы. А она в этом аду была. И много. Даже, если никто из этих двоих, так ни разу и не произнёс заветного имени.

***

«Если среди трехсот слов на странице писатель один раз употребит слово «хуй», то читатель заметит только его». (Жозеф Ренан).

СЛАВНО В БЕРДЯНСКЕ

***

Открытое окно в комнатке под крышей...

Тёплый вечерний воздух, пахнущий морем...

Тихо шуршат крылышками мотыльки в банке...

Вкусно пахнет из булочной внизу...

Лёгкий ветерок играет трубочками фун-линя...

Садится огромное южное солнце...

Мир за окном окрашивается, словно киноварью...

Сверчок настраивает свою скрипку...

Славно...

- Ну, правда, ведь хорошо здесь в Бердянске, а Ватсон?

- Хорошо, Холмс!.. Черешня по девяносто пенсов за фунт!

- А какой здесь воздух, Ватсон! Никаких тебе Лестрейдов, Грегсонов, Брэдстритов и прочих напыщенных индюков с куриными головками, смердящих на весь Лондон своими давно разложившимися мозгами. Благодать...

- И никто нас не знает, и никому не надо кланяться при встрече. Я Вам говорил, Холмс? Этими поклонами, в сырую погоду можно нажить "грыжу Шморля" или и того хуже – "рахисхизис".

- Увы и ах, Ватсон... Но, Слава Спасителю – мы здесь!.. Забудем Альбион, как страшный сон, и предадимся беззаботным наслажденьям!Мне только жалко миссис Хадсон. Могла бы скрасить наш досуг несчастная старушка.

- А знаете что, Холмс?.. Она мне снится... Придёт, бывало, сядет на кровать и смотрит на меня, так нежно и печально. Как будто спрашивает - "Суки, зачем вы продали мой дом на Бейкер-стрит?".. Немного посидит, по голове погладит и растворится в дымке... Чудно...