Матс Страндберг - Последняя комета

– Мы разговаривали о комете, – выдавливаю я из себя. – Я имел в виду, что она пожалеет, если не даст нам шанс, пока… пока не будет слишком поздно. Никто ведь не хочет провести в одиночестве оставшееся время, не так ли?

Такое чувство, словно я делаю все только хуже. Что-то меняется в комнате.

Мои ладони липкие от пота. Внезапно у меня возникает страстное желание вымыть их.

– Я был пьян, – говорю я. – Даже не знаю, о чем болтал.

– Пожалуй, ты злился на нее, поскольку она бросила тебя?

– Нет. Мне было грустно. Я скучал по ней.

– Скучал? Больше не делаешь этого?

Мысли смешиваются, сталкиваются между собой.

– Симон рассказывает о том, какие чувства он испытывал тогда, – говорит Стина холодным тоном. – Ты же спросила именно об этом.

– Она встречалась с другими парнями, – продолжает Мария, не сводя с меня взгляда. – Разве это не злило тебя?

Я машинально качаю головой.

– Даже когда ты застал ее в бассейне с другим парнем?

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, прежде чем успеваю подумать.

Мария не отвечает. Но теперь мне понятно, что она разговаривала с нашими друзьями. Какими? И что они сказали?

Что думают?

И какое у них вообще мнение обо мне?

– Насколько я поняла, ты никак не мог смириться с тем, что ваши отношения закончились? – говорит Мария.

– Здесь ведь нет ничего странного, – вмешивается Стина. – У нас у всех была несчастная любовь когда-то.

– Естественно.

– Я считаю, тебе сейчас лучше уйти, – говорит Стина и встает. – Тебе лучше заняться поисками Тильды.

Мария вежливо улыбается, хотя это явно дается ей непросто. И я вижу по ней, что она уже приняла какое-то решение.

И внезапно я понимаю, что она сейчас скажет. Но это невозможно. Не укладывается в голове.

Мне хочется убежать прочь, прежде чем она произнесет эти страшные слова вслух. Пока я не услышу их, еще останется надежда.

Потом будет слишком поздно.

Мария открывает рот. Все мое тело напрягается, уже готовое к бегству. Но я не двигаюсь с места.

Папа пришел сегодня домой из больницы и все рассказал.

Она мертва.

Тильда мертва.

Я таращусь на эти слова и все равно не понимаю их.

Мы нашли тело Тильды сегодня утром, – говорит Мария.

– О, боже, – бормочет Стина и опускается на диван рядом со мной снова. – Боже.

Я ничего не говорю. Сижу словно парализованный, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже грудная клетка не шевелится. Секунды идут. Мое тело разучилось дышать.

– Где вы обнаружили ее? – спрашивает Стина.

Я пытаюсь наполнить легкие воздухом. Мне необходимо сконцентрироваться на каждом вдохе. Надо взять себя в руки, чтобы не умереть.

– Кто-то положил Тильду за старой стекольной фабрикой в Hoppe, – говорит Мария. – Мы не знаем, там ли она умерла.

Норра Портен – старый промышленный район по другую сторону государственной автострады. Стекольная фабрика представляет собой большой ангар, обшитый покрашенными в бирюзовый цвет листами гофрированного железа, а вокруг находятся магазины по продаже стройматериалов и автомобилей, типография и закрытая еще задолго до лета автозаправка. Но никаких жилых домов. Через ту территорию никто больше не ходит. Это идеальное место, чтобы спрятать труп.

Я слышу, как Стина спрашивает, почему Мария не рассказала сразу. И как та говорит, что сначала хотела узнать, что я смогу сказать. Такое впечатление, словно они разговаривают где-то далеко. Мои мысли заглушают их речь.

Кто-то положил Тильду за стекольной фабрикой.

Кто-то положил ее там.

Ее глаза были открыты или закрыты.

Не думай об этом. Перестань.

– Ты точно ничего не хочешь рассказать, Симон?

– Нет, – отвечаю я практически шепотом.

Стина берет меня за руку. Сжимает ее крепко.

– Как вы понимаете, сейчас трудно найти судмедэксперта, – говорит Мария. – Но обычный врач взглянул на нее, и, насколько он может судить, она умерла в ночь после футбольного матча. И на ней была та же одежда, что и тогда.

Внезапно облегчение волной распространяется по моему телу и избавляет его от оцепенения.

– Тогда это не может быть она, – говорю я.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Мария, и меня чуть ли не разбирает смех.

– Ты же сама видела. Она писала мне еще вчера.

Коалы. Наши коалы.

– Ты же видела сообщения, – продолжаю я рьяно. – И она связывалась с другими. Это невозможно.