Матс Страндберг - Последняя комета

Насколько же она тупая для полицейского, если не понимает? Почему я должен все объяснять? Как она может так третировать нас, когда…

– Мы знаем, что нашли именно Тильду, – говорит Мария медленно и четко. – При ней не было телефона. Кто-то другой писал тебе и ее друзьям.

– Но это наверняка была она. Коалы в конце, только мы вдвоем делали так, – бормочу я и сам слышу, как жалко и глупо это звучит.

Откуда Мария может знать историю, связанную с ними?

– Я понимаю, что это трудно принять, – говорит она. – Но хватило бы просмотреть старые сообщения, чтобы понять, как обычно она выражалась и оформляла их.

Я качаю головой. Меня охватывает отчаяние.

– Тильда всегда блокирует свой телефон, – говорю я. – Она никогда не забывает об этом.

– Она разблокировала его с помощью отпечатка большого пальца, я правильно поняла?

– Да.

Мария ждет. И до меня постепенно доходит смысл сказанного.

Кто-то взял мертвую руку Тильды, прижал большой палец к датчику, разблокировал и изменил код. Так просто.

Мысли снова кружатся в хороводе. Очень быстро. Мозг, кажется, готов взорваться от напряжения.

Я представляю мертвую руку Тильды, и наконец страшная истина доходит до меня.

Ее больше нет.

Шум в ушах то усиливается, то становится тише.

Пульс. У меня по-прежнему есть пульс. А у Тильды его нет.

– Тогда вы в любом случае знаете, что это не Симон, – говорит Стина. – Он же получал сообщения с телефона Тильды.

Мария смотрит на меня. Похоже, проверяет, понимаю ли я, почему сей факт ничего не доказывает. И с этим у меня не возникает проблем.

– Будь я убийцей, я отправлял бы сообщения сам себе просто с целью показать их потом. Не так ли?

Мария никак не реагирует на мои слова.

– Так ты, значит, думаешь? – спрашивает ее Стина.

– Во-первых, у нас нет полной уверенности, что речь идет об убийстве. Тильда умерла от удара по затылку.

Затылок.

Я вижу голову Тильды сзади как наяву. Ее густые волосы. Наверное, они были полностью залиты кровью.

Внезапно появляется неприятное ощущение в животе. Рот наполняется холодной слюной с металлическим привкусом. Я пытаюсь сглотнуть ее.

– Возможно, произошел несчастный случай, – говорит Мария. – Или непредумышленное убийство. Нет признаков, указывающих на то, что оно могло быть заранее спланировано.

Она внимательно смотрит на меня. Я понимаю, что она пытается облегчить мне признание.

Умышленное или неумышленное убийство, разве это играет какую-то роль? И даже если Тильда стала жертвой несчастного случая, кто-то ведь положил ее там. Кому-то не хотелось, чтобы ее нашли.

– Я не должен был позволить ей уйти.

Голос словно чужой, как будто он снова мутировал.

– Это допрос? – спрашивает Стина.

– Неофициальный, – отвечает Мария.

– Тогда что это?

Я смотрю на Стину. Понимаю, что настал момент, когда нам следовало бы потребовать адвоката, как делают в американских сериалах. Но в действительности у нас нет никого такого, кому мы могли бы позвонить сейчас.

Мария вздыхает:

– Вы же знаете, в каких условиях мы находимся. Нам вряд ли удастся нормально расследовать это дело. Я просто надеялась узнать больше. Ради ее семьи. И Симон, в любом случае, последним видел Тильду живой.

Стина косится на меня. Неужели в ее глазах появились искорки неуверенности?

Мама. Ты не должна подозревать меня. Я здесь ни при чем.

– Симон, – говорит Мария. – Не могла бы я осмотреть твою комнату?

Я киваю устало. Хочу, чтобы все скорей закончилось.

– Нет, Мария, – возражает Стина. – Достаточно. Я хочу, чтобы ты ушла.

– Мама, все нормально.

Мария встает с дивана. Бомбом поднимает голову. Смотрит на нее.

– Я действительно сожалею, – говорит она.

Похоже, ее слова более предназначены Стине, чем мне. Но Стина не отвечает. Она просто обнимает меня одной рукой, и на этот раз я не пытаюсь избавиться от нее.

Бомбом тяжело встает на ноги. Ковыляет за Марией в прихожую.

Я слышу, как с вешалки снимают верхнюю одежду. Дверь открывается и закрывается. Шаги по лестнице. Бомбом по-прежнему стоит в прихожей и тяжело дышит.

Внезапно я вспоминаю пугающий напевный голос Тильды, когда она произнесла: «Сегодня вечером случится что-то ужасное», – и у меня холодеют руки.

Сейчас, когда уже слишком поздно, я понимаю, как сильно мне не хватает ее. Я скучала по ней постоянно. И где-то в глубине души я все равно верила, что мы с ней снова найдем друг друга.