Матс Страндберг - Последняя комета

Дверь открывается. Молли ошарашенно смотрит на нас.

– Мне нельзя видеться с вами, – бормочет она.

– Молли, – говорит Люсинда. – Ты же знаешь нас.

– Я больше не должна ни с кем разговаривать.

Она начинает закрывать дверь, но я ставлю ногу на пути. Сразу чувствую укол совести.

– Только немного, – говорю я. – Мы лишь хотим узнать, как ты себя чувствуешь.

– Миранда беспокоится о тебе, – подхватывает Люсинда.

Молли колеблется. С недоверием смотрит на меня.

– Пожалуйста, – прошу я.

Она отпускает дверную ручку и пятится в прихожую. Люсинда оставляет зонтик на крыльце, и мы входим. Нас сразу же окружают вкусные запахи.

– Ты печешь что-то? – спрашивает Люсинда, и, к счастью, у нее получается говорить вполне нормальным тоном.

Молли нервно улыбается, но я замечаю искорки гордости в ее глазах.

– Не хотите по булочке? Можете сесть в гостиной.

Люсинда благодарит за нас обоих, но я даже не представляю, как сейчас можно что-то есть. Мы вешаем нашу верхнюю одежду. Разуваемся. Вода капает с моей куртки на покрытый бежевым кафелем пол. Мы проходим крутую лестницу с деревянными перилами и входим в гостиную, где все поражает своими размерами. Огромный угловой диван. Под стать ему столовый гарнитур. Гигантский телевизор. Я сажусь на диван, и холодные мокрые джинсы прилипают к моим бедрам. Я опускаю взгляд на нижнюю плиту журнального столика и вижу, что там на куче газет лежат три Библии.

– Пожалуйста, – говорит Молли и входит с круглым подносом.

Три больших стакана, до краев наполненные молоком, со звоном стучат друг о друга. Компанию им составляет тарелка с булочками. Стаканы скользят по подносу, когда она опускает его на стол. Они чуть не опрокидываются, но Молли в последнюю секунду удается исправить ситуацию.

– Угощайтесь, – говорит она своим странным взрослым голосом.

Она садится. Фокусируется на Люсинде. Почти не смотрит на меня. Я заставляю себя попробовать булочку с корицей. Она еще теплая, обмазана маслом и обсыпана сахарной пудрой.

– Очень вкусно, – говорит Люсинда.

– Действительно, – подтверждаю я.

Молли краснеет и смущенно хихикает:

– Раньше я хотела стать поваром. Мне нравится печь и готовить еду.

Люсинда натянуто улыбается. Похоже, размышляет, как ей действовать дальше. Нам нужно быть осторожными, но никто из нас не хочет оставаться здесь ни на секунду больше, чем требуется.

– А тебе не одиноко? – спрашивает Люсинда. – Ты же ни с кем не можешь встречаться.

– Да нет. Мы же общаемся всей семьей, и потом… я пытаюсь помогать по дому, когда они в церкви. Печь булочки, например.

Молли снова хихикает.

– Ты скучаешь по своим друзьям? – спрашиваю я.

Она бросает короткий взгляд в мою сторону.

– У меня никогда не было особо много друзей, – отвечает она.

Я пытаюсь скрыть свою жалость. Мне известно, как тяжело это переживаешь в ее возрасте.

Когда я увидел Молли на перекрестке, мне показалось, что она ужасно напоминала Тильду, но сейчас я не вижу и намека на сходство с ней. Зато я узнаю в Молли себя. Но если я из-за своей робости и неуверенности обычно молчал и старался держаться в стороне, она всегда пыталась привлечь внимание. Ее усилия очень бросались в глаза.

– У меня тоже было мало друзей в твоем возрасте, – говорю я.

– В самом деле?

Теперь она смотрит на меня немного дольше.

– Ну да. Хотя в этом не было ничего страшного. Мне все равно больше всего нравилось читать и смотреть фильмы и думать о разных вещах в тишине и покое.

– Точно, – заявляет Молли и смеется наигранно. – Все в моем возрасте такие инфантильные.

И сейчас она более чем когда-либо похожа на ребенка.

– Миранда по тебе скучает, – говорит Люсинда.

– Передавай ей привет.

– Передам.

Мы с Люсиндой обмениваемся взглядами.

– Но порой ведь, наверное, неприятно оставаться дома одной? – спрашивает она. – Как в тот вечер, когда в городе показывали футбольный матч.

Молли сразу вся напрягается. Она втягивает голову в плечи. Но Люсинда делает вид, что не заметила этого.

– Я была одна дома с Мирандой, папа работал, – продолжает она. – И мне правда стало не по себе, когда люди принялись орать.

– Да, – говорит Молли и снова пытается хихикнуть. – Сначала я не поняла, что происходило. Казалось, началась война.

– Но потом сюда пришла Тильда, – говорит Люсинда.

У Молли расширяются глаза. Она качает головой.

– Нет, – бормочет она.

– Да, – говорит Люсинда спокойно.