Эмма Донохью - Притяжение звезд

Я не знала.

– Все потому, что у ирландских матерей слишком много детей, – добавила она, раскладывая на салфетке скальпели. – Я бы хотела, чтобы ваш святой отец не позволял им рожать больше шестерых.

Я едва не расхохоталась, представив себе, как доктор Линн – социалистка-протестантка, суфражистка, республиканская мятежница, в ее мужском воротничке и в строгих очках всезнайки – синего чулка – требует аудиенции с папой Бенедиктом, чтобы изложить ему свою позицию.

Она подняла взгляд, словно хотела удостовериться, что я не оскорбилась.

– Готова, доктор, – заявила я.

– Так, думаю, нам не стоит рисковать и делать трепанацию черепа, потому что ее потом трудно будет скрыть.

Я выдохнула с облегчением: мне как-то пришлось помогать хирургу натягивать на место кожу лица, и мне очень не хотелось вновь участвовать в этой процедуре. Доктор Линн приставила палец к линии волос Айты Нунен.

– Какой ужасный грипп. Я видела его первые признаки: сильная жажда, нервозность, бессонница, разлаженность координации, маниакальность. А потом, чуть позже, частичная или даже полная потеря одного или нескольких чувств… Но, увы, ни один из этих признаков не распознать под микроскопом.

– Несколько недель после того, как я переболела в легкой форме, – осмелилась признаться я, – все цвета казались мне сероватыми.

– Значит, вы легко отделались. Амнезия, афазия, летаргия… Я видела, как у одних переболевших инфлюэнцей развился тремор конечностей, а другие, напротив, одеревенели и стали как живые статуи. И еще самоубийства, их куда больше, чем пишут в газетах.

– Они кончают с собой в бредовом состоянии? – спросила я.

– Или даже спустя много времени после. Разве не у вас пациентка на прошлой неделе выпрыгнула из окна и разбилась насмерть?

– О… (какая ж я доверчивая!) А нам сказали, будто она случайно поскользнулась и выпала в раскрытое окно.

Доктор Линн приложила скальпель к левому плечу Айты Нунен.

– Сделаю тут разрез, и родственники его даже не заметят. Ну, с Богом.

Я наблюдала, как под дряблыми грудями Айты Нунен глубоким перевернутым клином расступается кожа. Не выступило ни капли крови.

– Никогда не бывает легко, когда проделываешь это со своим пациентом.

Интересно, кого она имела в виду: себя или меня?

– Можно спросить, доктор, а почему вы с вашим интересом к медицинским исследованиям не работаете в какой-нибудь крупной клинике?

Ее тонкие губы иронически изогнулись.

– Ни одна клиника меня бы не взяла.

Она сделала длинный вертикальный надрез от грудины через пупок к паховой области, завершив большой «игрек».

– Несколько лет назад мне предложили должность, – продолжала она, – да только мужчины в белых халатах побоялись перспективы стать коллегами врача в юбке.

Я понимала, что комментирование не моего ума, но не удержалась:

– Они многое потеряли!

Доктор Линн кивнула в знак благодарности. И твердо добавила:

– Но, в общем и целом, я осталась в выигрыше. Получив от ворот поворот, я смогла на практике изучить почти все недуги, которым подвержена человеческая плоть.

Она продолжала ловко орудовать скальпелем.

– Кроме того, будучи разжалованной, я смогла целиком посвятить себя своему делу.

Мое лицо вспыхнуло. Я-то полагала, что доктор захочет сохранить завесу над другой, тайной стороной своей жизни. Но раз уж она сама об этом заговорила, я осмелилась задать ей вопрос:

– Значит, это правда, что вы были вместе с мятежниками на крыше муниципалитета?

– С бойцами ирландской гражданской армии, – поправила она меня. – После того как Шона Коннелли подстрелили, когда он вывешивал зеленый флаг республики, меня избрали командиром.

Я не сразу нашлась, что сказать.

– В ту неделю я обработала много пулевых ранений, – срывающимся голосом произнесла я.

– Не сомневаюсь, – заметила доктор Линн.

– Однажды принесли беременную, гражданскую, на носилках, но она истекла кровью, прежде чем я смогла остановить кровотечение.

– Я слышала про нее, – печально заметила врач. – Очень жаль. Одна из пятисот убитых и тысяч раненых в ту неделю, в основном они стали жертвами британской артиллерии.

А я внутренне рассвирепела, потому что речь шла об армии, в которой служил Тим.

– Мой брат служил, – сказала я. – В армии короля.

(Я уточнила на всякий случай, если неясно выразилась.)

Доктор Линн кивнула.

– Многие ирландцы пожертвовали собой ради империи и столицы.

– Но ведь ваши террористы затеяли стрельбу в Дублине, и коварным образом, в разгар великой войны?