Владимир Мазурин - Дурные деньги

Степан опустил ящик с инструментом на землю. Вероника Борисовна поняла это скорее невольное, чем осмысленное движение по-своему:

— Может, мы в комнате поговорим? Здесь не совсем удобно.

— А вы заходите…

Степан поднялся на крыльцо, распахнул входную дверь и, придерживая ее, пропустил женщину в сени. Они вошли в избу. Вероника Борисовна, осмотревшись, подошла к табурету, стоящему у стола, подвинула его на середину комнаты.

— Можно мне здесь присесть?

— Пожалуйста, как вам удобнее…

Степан сел на лавку у окна. Некоторое время оба молчали.

— Меня Вероникой Борисовной звать, — представилась женщина. — А вас, мне сказали, Степаном Ивановичем? Очень хорошо, будем считать, что познакомились.

Голос у Вероники Борисовны звучал по-прежнему мягко и уверенно. Искушенный человек мог бы отметить, что она хорошо подготовилась к разговору. Степан не был готов к нему, а потому только слушал и сдержанно отвечал на вопросы собеседницы.

— Я вам очень признательна за Алешеньку, Степан Иванович. Вы меня не судите строго, но так уж получилось, что я не смогла за ним приехать сразу. Знаете, в жизни всякое бывает. У нас с мужем работа такая… К сожалению, я не могу вам всего объяснить, да вам, наверное, и неинтересно это. Короче говоря, сейчас мы наконец-то сможем забрать мальчика. Он ведь вам, наверное, в тягость. Все-таки надо с ним и позаниматься, и направить его нужно, и накормить…

Последние слова задели Степана.

— У нас всего хватает, слава богу.

— Да я же не о том, Степан Иванович. Я к тому, что хлопот с ребенком много — и приготовить ему нужно, и постирать, и уроки проверить…

— В школе у него только «пятерки».

— Вот и хорошо, Степан Иванович. Значит, тем более ему нужна городская школа. Там дают более глубокие знания. Кроме того, мы можем отдать мальчика в музыкальную или художественную школу… Я ведь хочу, чтобы мы расстались как добрые люди, чтобы у вас обиды на меня никакой не осталось.

— Что же…

Степан сделал беспомощный жест рукой, который при желании можно было истолковать как согласие.

— Вот и хорошо, вот и прекрасно! — воскликнула Вероника Борисовна. — Я ни капельки не сомневалась, что мы с вами договоримся по-хорошему. Только… Как бы мне это вам лучше сказать?.. Я видела сегодня Алешеньку… И он убежал от меня, даже говорить не захотел. Наверное, на него очень подействовало сиротство. Не знаю… каким-то диким он мне показался…

— Куда же он убежал? — спросил Степан, выглядывая в окно.

— Куда-то туда.

Вероника Борисовна махнула рукой в сторону пустыря.

— Я сейчас…

Степан тяжело поднялся, направился к выходу. Сердце его жгла тоска, ему казалось, что говорит и действует за него совсем другой человек.

— Только я очень прошу вас, — задержала его в дверях Вероника Борисовна, — давайте уж быть заодно. Это в интересах мальчика.

Степану нужно было побыть одному. Поэтому он не торопился искать Алешку. Он чувствовал себя бессильным перед этой женщиной, в которой угадывал некий внутренний напор. Такие люди всегда своего добьются. Ничего не поделаешь, горестно говорил он себе, такая уж судьба у него. И потом, ежели на то пошло, не о себе надо думать — о ребенке. Его, Степана, жизнь кончается, Алешке жить еще и жить. В городе перед ним все дороги откроются. Не зря ведь молодежь в город стремится.

Степан знал, где находится «убежище» Алешки. Мальчик сам рассказал ему о нем и даже водил показывать. Вдвоем с Петькой Серебровым они расчистили небольшую площадку в кустах терновника и соорудили из досок избушку, в которую стаскивали всякую всячину — черепки посуды, железки, разноцветные камешки. Было в ней, конечно, и оружие — луки со стрелами, мечи, ружья, автоматы. «С кем вы воевать собираетесь?» — спросил Степан мальчика. Тот ответил: «Это мы не нападать — защищаться…»

Степан не стал подбираться к избушке незаметно. Подойдя к терновнику, предупредил:

— Сынок, это я.

Он не ошибся: Алешка прятался в избушке, и вид у него был замкнутый, отчужденный.

— Давай поговорим, сынок.

Степан присел на чурбак, поставленный у входа в избушку. Алешка молчал, затаившись в своей норе.

— Вот какое дело… тетя хочет, чтобы тебе лучше было…

Степан мучительно подбирал и не мог подобрать нужных ему слов. Он сразу понял: правду мальчику говорить нельзя, нужно действовать в обход ее. И в то же время язык не поворачивался обманывать его. Приходилось делать усилие над собой.

— Там, в городе-то, много всего. А в деревне что? Скоро вот грязь начнется, дожди, холода. Из дома носа не покажешь… А там, ежели куда захотел, — автобусы есть, трамваи. Там и народу-то вон сколько — не соскучишься…