Владимир Мазурин - Дурные деньги

— Здравствуйте. Это вы Степан Иванович? Я — тетя Алешеньки, жду вот вас…

Телеграмму и письмо, посланные Нюрахой Силиной, Вероника Борисовна получила. Они вызвали в семье Гращенковых немалое смятение.

— Что будем делать? — спросила Вероника Борисовна мужа.

Старенькая коммунальная квартира из двух небольших смежных комнат и без того была перенаселена: кроме Вероники Борисовны с мужем, в ней жил их сын с женой и грудным ребенком. Неудобств — если к тому же иметь в виду общую кухню и туалет — было более чем достаточно.

Муж Вероники Борисовны нервно шагал из угла в угол.

— Что же ты молчишь? — еще раз обратилась Вероника Борисовна к мужу.

— Думаю — вот и молчу! — резко отозвался Игорь Кириллович. Он никогда не позволял себе курить в комнате, но сейчас закурил.

— Если впятером здесь жить — мученье, — Вероника Борисовна не обратила внимания на резкий тон мужа, — то что же будет, когда нас станет шестеро?

— Но они, — Игорь Кириллович кивнул в сторону смежной комнаты, — вот-вот должны получить квартиру.

— У многих это «вот-вот» тянется годами, — стараясь быть сдержанной, возразила Вероника Борисовна и тут же схватилась за виски: — Что делать? Что делать?

— Да, задачка не из легких, — начал издалека Игорь Кириллович. — Я что-то плохо представляю его себе. По-моему, он не в вас, Белобородовых, по-моему, он в Бурковых.

— Весь в Бурковых, — поддержала мужа Вероника Борисовна.

— Так что же делать? — спросил теперь уже Игорь Кириллович.

Вероника Борисовна промолчала.

— Ты знаешь, о чем я сейчас подумал? — Игорь Кириллович старался не смотреть на жену. — Ведь если нам будет плохо, значит, и ему будет плохо…

Вероника Борисовна продолжала хранить молчание, и Игорь Кириллович вынужден был закончить свою мысль:

— И в то же время… если его возьмут, скажем, в детдом… может, будет лучше…

Вероника Борисовна долго сидела неподвижно, сосредоточив свое внимание на некоей точке перед собой.

— И потом… — заговорила она тихо, далеко друг от друга расставляя слова. — Нужно ехать… бог знает куда… в эту деревню…

— Я даже представления не имею, где она находится.

Игорь Кириллович ткнул сигарету в пепельницу. Вероника Борисовна, все еще не выходя из задумчивости, сказала:

— Там адрес есть на письме.

— Ну, конечно, — поспешно согласился Игорь Кириллович. — Я как-то не обратил на него внимания. Но дело-то не в адресе, в конце концов. Я знаю: сын и невестка будут против. По крайней мере, пока живут здесь…

В конце концов они решили: какое-то время надо подождать, а там видно будет.

В начале лета младшие Гращенковы, вопреки сомнениям Вероники Борисовны, получили отдельную двухкомнатную квартиру. Радости было много, шумно отметили новоселье. Старшие Гращенковы зажили одни, и хотя по-прежнему их тяготили бытовые неудобства, вдвоем им стало все же посвободнее.

А осенью жильцам старого коммунального дома стало известно: дом их сносят, а все семьи, проживающие в нем, получат благоустроенные квартиры в местных Черемушках. Когда приступ радости схлынул, Вероника Борисовна и Игорь Кириллович обнаружили, что им полагается всего-навсего однокомнатная квартира. Вот тогда-то Вероника Борисовна и заикнулась мужу:

— Был бы с нами Алешка…

— Н-да, — сказал Игорь Кириллович и заходил по комнате из угла в угол. — А собственно, тут и думать-то нечего, — заговорил он вскоре. — Поезжай в деревню, узнай, где Алешка, и забери его.

— Но как я объясню…

— …почему сразу не приехала? — перебил жену Игорь Кириллович. — Пустяки! Придумаешь что-нибудь. Да вот пожалуйста: болела, была в длительной командировке за границей. Мало ли что можно придумать!

На следующий день Вероника Борисовна взяла на работе день за свой счет, присовокупила его к двум выходным и снарядилась в далекую деревню. «Бог знает куда», — по ее представлениям.

За долгую одинокую жизнь Степан научился прятать свои переживания в такую глубину, что на поверхности они никак не отражались. Увидев незнакомую женщину, он тут же понял: это за Алешкой. Тотчас внутри у него что-то рухнуло — что-то очень важное, что появилось в жизни Степана за последние месяцы, наполнив ее новым смыслом. Однако острое ощущение катастрофы не изменило выражения его лица.

— Мне нужно с вами поговорить.

Голос женщины звучал миролюбиво, вкрадчиво — так говорят люди, чувствующие свое превосходство над собеседником.