Луиза Фейн - Дочь Рейха [litres]

Привалившись спиной к кирпичной стене, я сползаю по ней прямо на грязный, заплеванный тротуар. Во что я превратилась? Томас прав. Я сошла с пути истинного, и вот результат. Но поздно. Назад дороги нет, мы обречены. Я наконец разрешаю себе заплакать. Слезы приносят облегчение. Теперь и побег начинает казаться мне не столь уж безумной идеей.

Хмельная от недосыпа, я шарю в ящике комода, ищу чулки. Надо как-то сообщить Вальтеру о том, что моя вчерашняя встреча с Томасом закончилась катастрофой. Придется, наверное, пойти в то кафе, к Лене, и спросить у нее, где он живет.

Стук в дверь.

– Да? Это ты, мама?

В дверь просовывается голова Ингрид.

– Вам тут письмо. – Она протягивает мне крохотный запечатанный конверт.

– Спасибо, Ингрид. – Я беру послание из ее рук так спокойно, словно получать письма, принесенные посыльным в семь утра, для меня самое привычное дело. Небрежно кидаю его на столик возле кровати.

Ингрид мнется, пожирая письмо глазами.

– Посыльный внизу, ждет. Говорит, может, будет ответ. – Склонив голову набок, она устремляет на меня пронзительный, жесткий взгляд.

Я чувствую, что краснею, и отворачиваюсь.

– А-а. Понятно. Ну, значит, сейчас прочту, – беззаботно говорю я и вскрываю конверт дрожащими пальцами. Телом, как щитом, я заслоняю весточку от любопытных глаз горничной и читаю.

Родная моя!

Я в таком отчаянии, что мне просто необходимо с тобой связаться. Надеюсь, это не осложнит твое положение еще больше. Мне так жаль, что я сердился на тебя вчера. Я очень испугался и потому был резок. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Теперь я беспокоюсь за нас обоих. Удалось ли тебе договориться с нашим другом? Давай встретимся рано утром в безопасном месте и обсудим, что нам делать дальше. Может быть, на вокзале? Ты сможешь прийти туда в 6 утра? Так у нас будет больше времени. Можно даже сесть в поезд и поехать куда-нибудь, где меньше любопытных глаз. Дай мне знать, получится ли у тебя.

С любовью,

P. S. Посыльному можно доверять – это сын Лены.

Скомкав записку, я сую ее в карман халата.

– Да, ответить действительно придется. Подожди, Ингрид.

И я торопливо пишу:

Мой дорогой!

Я пыталась говорить с нашим другом, но он, похоже, решительно настроен доставить нам неприятности. Я боюсь за нас обоих. Конечно, я тебя прощаю. Ты имел полное право расстраиваться и сердиться. Да, завтра в 6 утра я буду на вокзале. Принесу еды и денег.

Я запечатываю конверт и, поколебавшись, подписываю: «Лене».

Ингрид едва не лопается от любопытства, когда я отдаю ей письмо. Ее пальцы бегают по нему так, словно она надеется распознать его содержание наощупь.

– Записка моей школьной подруге, – говорю я. Мне не нравится блеск в глазах горничной.

– Конечно, фройляйн Герта, – отвечает та, недовольно поджав губы. – Сейчас передам посыльному. – И она выходит из комнаты, не потрудившись стереть с лица презрительную гримасу.

Секунду я смотрю ей вслед. Но тут же в панике бросаюсь к окну, заламывая руки. А вдруг она меня обманула и никакого посыльного нет? Через пару секунд темноволосый мальчуган лет одиннадцати-двенадцати проходит под вишней, отпирает калитку изнутри и выходит на улицу. В руке он держит что-то белое. Но и этого оказывается недостаточно, чтобы развязать узел страха у меня внутри.

– Алло! Кто-нибудь дома? Я вернулся! – раздается в прихожей голос Карла.

Мой дневник лежит на полу, рядом ручка, на ковре расплылось чернильное пятно. Похоже, что я заснула.

Вскакиваю с сиденья под окном и засовываю дневник под матрас. Бегу вниз, в прихожую. Мама уже там.

– Я задремала! – говорит она, поправляя платье. – Как же хорошо, что ты наконец приехал! Теперь можно отпраздновать Рождество по-настоящему… Не знаю, правда, где твой отец… у него какие-то таинственные дела. Ну и пусть, главное, что ты дома! – Мама вся светится, не сводя глаз с Карла.

Он целует ее и поворачивается ко мне:

– А вот и ты, Мышонок! Рад видеть тебя, растрепка. Что это у тебя с волосами? – Он взъерошивает их и хохочет.

– Отстань! Я тоже спала. Вот волосы и растрепались.

– И мама спала, но у нее с волосами все в порядке!

– Карл…

– Да ладно тебе, глупышка, я же шучу. Ты красотка, как и всегда. Что у нас есть выпить? – Он снимает шинель и бросает ее на вешалку. – Ингрид, принеси, пожалуйста, пива.

Мы все идем в гостиную, где в камине жарко пылает огонь. Брат с кружкой пива в руке опускается на диван, я сажусь рядом с ним, поджав под себя ноги.