Александр Проханов - Горящие сады

Видел, как из дома лениво выходили люди, посмеиваясь, пританцовывая. Ступали на лужайку в световые квадраты. Какая*то женщина волокла за руку упиравшегося ребенка, рассердилась и дала ему громкий шлепок. Увидел Микаэля и стоящего рядом с ним человека в армейской форме. Тот что*то раздраженно объяснял Микаэлю, указывал на окна, на близкую улицу. Приложил ладони ко рту и громко, зычно, на крикливом португальском, произнес:

— Прошу всех выйти из дома, выслушать важное заявление!

Бобров увидел Марию, выходящую на лужайку. Тронул нагрудный карман, где лежал для нее браслет.

— Прошу всех выйти из дома, выслушать важное заявление! — повторял на зычном португальском военный.

Бобров подошел к другому, открытому в сад окну. И там, внизу, в глянцевитых обрызганных зарослях, увидел двоих, попавших на мгновение в отсвет. Их пятнистые униформы, картузы, черные зыркающие лица, трубу гранатомета с коническим набалдашником заряда. Один из них снял картуз, и над угольно-черным лицом латунно и рыже блеснули светлые волосы. И он произнес по-английски:

— Черт здесь пролезешь!

И второй по-английски цыкнул на него:

— Заткнись!

Это английское «заткнись», труба гранатомета, светлые волосы над черным гримом лица ошеломили парализующим знанием, невероятным, похожим на абсурд совпадением, ирреальным, сошедшим с экрана образом, жутким тождеством искусства и жизни. И он задохнулся, беззвучно повторял: «Быть не может!» Это «Быть не может!» относилось ко всем сразу. К тем двум в кустах, перекрашенным, перемалеванным белым, о которых думал, которых ждал поминутно, не верил, торопился сюда с сегодняшнего, бесконечно далекого вечера, где веранда, зеленое сукно и игральные карты, превратившиеся вдруг в лужайку перед домом, в пестрых, стоящих на ней людей. «Быть не может!» относилось и к тому, что он, Бобров, вдруг вошел в контакт с этим замыслом, который он сам сотворял, поминутно выкликал, приближал, хотел стать частью его, соединить своим духом и плотью реальность и вымысел, и теперь ему это дано. Оно относилось и к чему*то еще, безымянному, вставшему вдруг огромно и страшно, породив ощущение абсурда.

Он хотел что*то сделать. Библиотека, где он находился, соединялась с виллой открытой наружу лестницей. Он метнулся туда, но осекся. Испугался открытого, выставляющего его на вид пространства, освещенных ступенек. Отшатнулся вглубь, к наклеенному портрету Манделы.

Смотрел в окно, сознавая не разумом, а неразумным предвидением, опережавшим на несколько мгновений происходящее. Словно там, на лужайке, осуществлялась заложенная в него, Боброва, программа.

Люди толпились, мелькая цветными одеждами. В доме играла музыка. Военный что*то указывал им, махал на них, выстраивал в ряд. Готовился говорить, отступал, прикладывая ладони ко рту, пятился все дальше во тьму. И по мере того как он исчезал, в калитку быстрой цепочкой, пригибаясь, один за другим, держа на весу автоматы, вбегали солдаты, окружая лужайку, откидываясь назад, открывали грохочущий, пульсирующий множеством вспышек огонь. Направляли пузырящиеся пламенем дула в клубок людей, наполняя его воем и грохотом, разрубая, разваливая на части, простригая в нем пустоты, сквозь которые летели жидкие струи огня. Люди валились тут же, один на другого, теми же пестрыми ворохами. Солдаты, откидываясь назад, поливали их пулями. Бобров, ослепленный в ужасе, видел чье*то визжащее, клубком катящееся тело, толкаемое ударами пуль, наматывающее на себя трассирующие нити. Из толпы, прорывая ряды автоматчиков, размахивая кулаками, подскакивая, как по воде, вынесся Микаэль. Метнулся к гаражу, к «мерседесу». Несколько трасс, развернувшись, поймали его, скрестились на нем, гнали вперед и затем, выгибая, ломая хребет, рушили. Пули ударили в торчащий зад «мерседеса», кудрявя металл, и бледная вспышка взорвавшегося бака превратила гараж в белый шар света.

Он увидел, как с земли, выбрасывая вверх руки, словно хватаясь за трассы, поднялась на колени женщина, и ему показалось, что это Мария, и он крикнул громко: «Мария!», и кинулся сквозь стеклянную дверь на лестницу, слыша лающий крик команды, вой и внизу играющую в доме музыку. Бежал по ступенькам, бестолково расставив руки, и почувствовал короткий, двойной удар по ногам, ломающий их, кидающий его вниз по ступенькам. Удар был из сада, и, кувыркаясь, оббиваясь о ступеньки и теряя сознание, он успел разглядеть излетающее из сада, пунктирное завершение очереди, вонзившейся куда*то под крышу.