Ксения Коваленко - Голоса

– И…, – Эмми сделала вид, что пропустила этот громкий титул, а вместе с ним и вопрос, мимо ушей.

– Я хочу… А в прочем, нет, – он прервал сам себя. – Эти вещи так не делаются. Они могут оставить нас наедине? – он указал на остальных уже изрядно подвыпивших музыкантов.

– Могут.

Выпроводив всех, Эмми закрыла дверь на ключ, бросила его на столик рядом с диваном и, прислонившись спиной к двери, скрестила на груди руки. Морг, широко расставив ноги, в начищенных до нездорового блеска ботинках развалился на диване.

– Я слушаю вас.

– Здесь есть что-нибудь выпить? – казалось, он пришел сюда именно за этим.

– Виски устроит?

– Вполне.

Пока Эмми капалась в баре, – незаметно спрятал ключи в карман брюк. Она подала ему стакан и присела на противоположный конец дивана.

– Я часто провожу время в этом клубе, – начал Морг заискивающе, – наблюдаю за разными группами. Из ваших песен получились бы неплохие хиты. Я мог бы заключить с вами контракт.

– Зачем? Вы могли бы найти кого-нибудь поизвестней.

– Мог бы, но так работать мне уже неинтересно. Хочу участвовать в становлении группы. Я могу стать вашим продюсером.

– Одни «Я». На каких условиях?

– Условия просты: вы записываете альбом на моей студии, затем концертный тур в поддержку альбома, плюс парочка интервью и публичных выступлений по радио и телевидению. Прибыль от продаж идет как 60 % на 40 % в мою пользу пока вы полностью не окупитесь, затем 80 % на 20 % в вашу пользу.

– Неплохо.

– Безусловно, но, если кое-что сделать, можно получить гораздо больше прибыли. Причем сразу.

– Это как?

– А вот так, – он подвинулся к ней ближе и, положив свою руку к ней на колено, попытался скользнуть чуть выше, до самого бедра, а вторую руку устроил на груди и слегка сжал ее. Ощутив бедра, рука стремительно рванулась вниз и уверенно раздвинула сильные ноги. Увенчал он эти выпады мокрым поцелуем в губы.

Через пару секунд оторвался от нее, оставив на губах отчетливый привкус освежителя для дыхания и паров никотина. Он вожделенно посмотрел на Эмми и снял пиджак, который мешал ему делать более глубокие движения, в котором ему было жарко. Он улыбнулся, показав кривые щербатые зубы, сверкнул толстым золотым кольцом на левом мизинце, слегка ослабил желтый, до неприличия яркий и до невозможности безвкусный, галстук, и потянул руки к ремню штанов, в которых уже наблюдалось заметное шевеление.

Создавалось впечатление, что Морг был смят как листок папиросной бумаги еще во чреве матери, а, оказавшись на поверхности, так и не смог распрямиться и разгладить все свои неровности и лишние изгибы.

Эмми пыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло: улыбка плавно соскользнула с чувственных губ, опустилась на носки ее захлебнувшихся пылью ботинок, и на ее место наползла осмысленная маска серого оскала. От Морга пахло дорогим одеколоном и сигаретами.

– «Kenzo» плюс «Parlament». Good choice.

– Что, простите, я не понял…? – несколько извиняющимся, а оттого до рвоты приторным, голосом переспросил Морг.

– Ничего. Свидание закончено.

Эмми хотела выйти, но вспомнила что заперла дверь. Даже не поворачиваясь к столику, она поняла, что ключей на нем нет.

– Не стоит уходить, – ремень был отброшен за спинку дивана. Он расстегнул ширинку, которая поддалась не сразу. Спуская до колен брюки, он стал похож на извивающегося дождевого червя. – Для полного взаимопонимания нужен более близкий контакт, – Морг попробовал встать, но разбухший член и спущенные брюки не позволяли сделать этого, предлагая избавиться от одной из двух помех. Он предпочел избавиться от брюк. Справившись с этим, начал стремительно надвигаться на Эмми.

– Еще один шаг и меня посадят, – Эмми вытащила из кармана блестящий кольт и целилась строго в горбинку, как ей показалось, все же сломанного носа. Она знала, что не имела ни одной пули, но ее это мало волновало.

Морг весь вспотел и уже не выглядел таким самоуверенным.

– Делай шаги назад, иначе к «Kenzo» и «Parlamenty» примешается запах крови, а это очень невкусная комбинация.

Он послушно отступал и даже периодически поднимал над головой холеные руки, когда Эмми делала слишком резкие выпады. Его взгляд из зазывающего модифицировался в умоляющий, что с еще большей силой воспринималось нервной системой Эмми. Будь у нее пули она бы выпустила их все, не глядя.

– Пожалуйста, опустите пистолет, – шептал он, исступленно моргая. Крылышки его ноздрей непрерывно двигались, волосы растрепались, биение сердца было видно через тонкую ткань пропитавшейся потом рубашки. Эмми довольно кивнула: