Юкио Мисима - Жизнь на продажу

— ACS, говорите? А что это такое?

— Asia Confidential Service .

— Asia Con-fi-den-tial Service ? Это что такое? Нефтяная компания какая-нибудь?

— Это организация, занимающаяся контрабандой и убийствами людей.

— Ничего себе! — На губах следователя мелькнула улыбка. — И какие у вас доказательства это утверждать?

— Я своими глазами видел.

— То есть вы видели, как кого-то убивали?

— Нет, этого я не видел.

— Как же вы можете это знать, раз ничего не видели?

— Вы наверняка слышали о деле Рурико Киси, тело которой нашли в Сумидагаве.

— Киси? Рурико? Как пишется её фамилия?

— Теми же иероглифами, что фамилия премьер-министра Киси.

— Как у премьер-министра, говорите?.. Должно быть, хорошая девушка. Её нашли без одежды?

— Да, скорее всего.

— Вы её тоже не видели?

— Я видел её без одежды.

— Это что же получается: у вас с ней были физические отношения?

— Какое это имеет значение? Её убила ACS.

— Послушай. — Следователь вдруг сделал официальное лицо и взглянул прямо в глаза Ханио. — Вот ты говоришь: ACS, ACS… Какие у тебя доказательства, что эта контора действительно существует? Я трачу своё время, а что мне писать в протокол? Ты твердишь о какой-то ACS, о которой никто ничего не слышал. Но мой долгий опыт работы подсказывает, что это всё выдумки. Полиция не для того работает, чтобы выслушивать всякие бредни. Ты, похоже, начитался дурацких историй про сыщиков, но, если будешь нести здесь бред, это будет считаться препятствием сотруднику правоохранительных органов в исполнении служебных обязанностей.

— Абсурд какой-то! Что вы можете здесь понимать, в вашей деревне? Везите меня в Главное полицейское управление. Там нормальные люди меня выслушают.

— Я очень извиняюсь: тебе приходится иметь дело с мелкой сошкой вроде меня. Но есть много случаев, когда у нас, убогих, опыта и интуиции оказывается побольше, чем у вышестоящего начальства. И что это значит — в деревне? Не много ли на себя берёшь, человек без адреса?

— Вы всех, кто без адреса, в подозреваемые записываете?

— Конечно. — Следователь слегка смягчил тон, видимо, сообразил, что перегнул палку. — У любого порядочного человека есть дом. Все они заботятся о жёнах и детях. Разве непонятно, что в твоём возрасте не иметь семью и дом — значит лишиться доверия общества.

— Хотите сказать, что каждый человек должен иметь адрес, дом, жену, детей и работу?

— Это не я придумал. Общество так считает.

— А у кого чего-то нет, тот отброс?

— Это ты сказал. Неустроенных одиночек мучают странные фантазии, и они бегут в полицию жаловаться, что они от кого-то пострадали. Таких случаев сколько угодно. Ты не один такой.

— Так, значит? В таком случае прошу записать меня в преступники. Я занимался аморальным бизнесом — торговал своей жизнью. Так что подхожу по всем статьям.

— Хм. Жизнью, говоришь? Непростое дело. Впрочем, ты можешь распоряжаться жизнью по своему усмотрению. Законом это не запрещено. Преступником будет считаться тот, кто эту жизнь купит и использует в дурных целях. А продавец — не преступник. Просто человеческий отброс. Вот и всё.

Ханио показалось, что в сердце впилась холодная игла. Надо сменить тактику и во что бы то ни стало уломать следователя.

— Прошу вас! Посадите меня на несколько дней в камеру. Защиты прошу! От меня в самом деле хотят избавиться. Они обязательно меня убьют, если вы ничего не сделаете. Умоляю!

— Нет, так дело не пойдёт. Здесь вам не гостиница. Забудьте-ка вы эти глупые фантазии насчёт ACS.

Следователь глотнул остывшего чая и, отвернувшись от Ханио, замолчал.

Ханио плачущим голосом продолжал умолять, но никому до него уже не было дела. Кончилось тем, что надоедливого просителя без особых церемоний выставили на улицу.

Ханио остался один. Над ним простиралось великолепное звёздное небо. В глубине тёмного переулка напротив входа в полицейское управление под лёгкими порывами ветерка раскачивались два-три красных бумажных фонарика, обозначавших пивнушку, куда полицейские заходили выпить. Больше вокруг ничего не было. Ночь обложила сердце, липла к лицу, словно хотела задушить.

Не в силах спуститься на две-три ступеньки, отделявшие входные двери полицейского управления от тротуара, Ханио сел прямо там, где стоял. Достал из кармана мятую сигарету, закурил. Так захотелось плакать, что свело горло. Он поднял голову и посмотрел на небо. Звёзды расплылись, и тут же их великое множество соединилось в одно целое.