Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

Сэкономлю денег, рассчитаюсь с конторой…

Я вижу, как пишу заявление. Вот и все.

Но почему-то нет облегчения. Я приняла решение, но кажется, что жизнь моя закончилась.

Я отрываюсь от парапета. Солнце уже зашло за дома напротив, и что-то поменялось в окружающем воздухе. Подключенность к вечному ушла. Люди снова люди, а река — река. Пора идти домой.

Я рассказываю Лешеку, что произошло. Я не должна ему рассказывать, что было на круглом столе, но он стал для меня чем-то вроде проповедника. Ему я могу рассказать все. Дальше это не пойдет.

— Я думаю увольняться, — заключаю я свой рассказ.

— И куда ты? В Москву?

Внутри что-то обрывается.

— Не знаю пока…

— Не надо уезжать, — говорит Лешек.

— Что?

— Не надо сейчас уезжать. Ведь может быть по-другому. И битва — не битва, не война, понимаешь, скорее — партия в шахматы. Ты должна быть сильней. Должна ее доиграть. И неважно, чем она закончится. Ты должна стараться победить. Тереза не дает тебе жизни? Ну и что, она — проводник негатива. Но ты-то не обязана быть таким проводником! Ты можешь стать завершением цепочки, на котором разрушительный поток, который мотает наш коллектив, заканчивается и умирает.

Но как я могу победить, хочется закричать мне. Невозможно выиграть у системы. Она сильнее отдельно взятого человека. К тому же побеждать систему — не моя роль. Моя — сохранить себя. Для того, чтобы победить систему, нужно что-то еще, что-то другое. Не моя история. Не в этой жизни! Все это я выговариваю Лешеку, пока мы сидим субботним утром в кафе у моего дома и смотрим на МИ-6. Зеленые окна светятся на солнце. Здание такое яркое на фоне голубого неба с редкими облаками. Светит солнце, но холодно.

— Хорошо, не победить. Ты не знаешь, победишь ты или нет, но ты должна сыграть свою партию лучшим образом, — уточняет Лешек.

Я ничего не говорю. Он прав. Поэтому мысль об увольнении не приносит облегчения. Партия еще не закончилась. Уехать сейчас — это не поражение. Это хуже.

Мы идем гулять по набережным. Заходим в Лондонскую школу искусств Челси. Ее здание расположено через реку от Сент-Джордж-Уорф, и это единственный раз, когда я радуюсь, что мое жилье расположено так удачно. Я хочу записаться на полноценный курс по рисованию — Ника по выходным мне уже не хватает. Надо переключиться, надо выйти из сферы воздействия этого организма, которым является моя контора. Вырваться. С чего-то начать. Мы идем узнавать условия.

Я изучаю вывешенную на стенде информацию. Лешек рассматривает афиши. Он окликает меня и показывает на одну из них.

В глаза бросаются слова: «It is no measure of health to be well adapted in а profoundly sick society». [5] Успешная адаптация к глубоко нездоровому обществу не является мерилом здоровья.

И я не буду. Не буду адаптироваться к больной системе. Это не здоровье. Возможно, моим главным и единственным достижением является то, что здесь я — плохой работник. Планомерно, последовательно, из раза в раз никуда не годный. Не подхожу, не соответствую, не отвечаю критериям, проваливаю такой экзамен по всем пунктам.

Моя единственная медаль.

Наступает последний день в Сент-Джордж-Уорф.

Накануне сплю в новой квартире. Я не могу справиться с ощущением счастья, оттого что больше не надо возвращаться в стекляшку, скорее похожую на большую современную больницу, чем на жилой дом. Я уже перевезла вещи, и моя старая комната становится пустой и чужой. В ней не остается даже намека на то, что еще позавчера здесь жила я с моим пестрым самодельным покрывалом из шарфов, ковриком для йоги цвета морской волны, поющей чашей, камешком с дачи и прочими сакральными предметами. Нет никакой связи, ноль эмоций. Пустое пространство. Я словно покидаю тюрьму. Я запомню это место надолго, навсегда, но вряд ли буду по нему скучать.

Нам предстоит уборка. За неделю до выезда мы с Аруном получаем последний привет от Эммы. Ничего личного, всего лишь подробная инструкция, что мы должны проделать перед тем, как отдать ключи и завершить наше пребывание в этой квартире: почистить ковры, сделать профессиональную уборку помещения. Перечислены критерии профессиональной уборки: как именно должна быть вытерта пыль, как должны блестеть кухонные поверхности и какой степени чистоты могут быть цементные стыки между кафелем в ванной.

— Я не собираюсь платить за профессиональную уборку. Когда мы въехали, здесь ничего не было убрано. В раковине вообще был засор! — возмущается Арун.