Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

Уволиться и завершить этот неудачный эксперимент.

Мы со Стивом сидим напротив друг друга в переговорной. Я сама ему написала и сказала, что мне нужна встреча. И переговорную забронировала сама. На партнерском этаже, чтобы нас никто не видел. На стене напротив двери висит картина с каким-то абстрактным изображением: желтое, красное и розовое растекается на белом фоне. Контора очень гордится оригиналами картин известных художников. Не удивлюсь, если это вдруг окажется Малевичем или Жоаном Миро, хотя нет, было бы слишком круто.

Стив смотрит на меня ровно, выжидая, а я вдруг теряюсь и снова думаю о том, что, возможно, я неправильно поняла. И он вовсе не похож на уставшего детектива, а то, что я принимала за исчерпанность и утомленность, на самом деле нечто противоположное — отстраненность и непогруженность в происходящее. А может, нежелание погружаться.

Я отгоняю эти ощущения. Он сам мне говорил, чтобы я обращалась, если мне нужна будет помощь. Вот как раз тот случай. Если кто-то и может мне сейчас помочь, то только он.

Я рассказываю ему чуть сбивчиво, волнуясь. Я подготовилась заранее, продумала, что скажу, что так нельзя, что я не понимаю, на каком основании мне поставили такие оценки. Я почти одна тянула весть операционный процесс. Только Рика у меня была и Том помогал. При этом меня постоянно перекидывали на чужие задачи, но я не отказывалась… И хотя я старюсь придерживаться намеченных тезисов, но эмоции так и норовят выплеснуться. В памяти всплывают постоянные запросы Терезы о шаблонах писем, больше похожие на издевательства, то, как она подставила меня в начале перед Итоном — мелочь вроде бы, но ядовитая, и миллион других мелочей, которые я уже было забыла, но вот они снова напоминают о себе. И чем больше я говорю, тем больше вспоминаю новых и новых подробностей: с Терезой невозможно работать, Марк за полгода пообщался со мной только один раз — поставил галочку и был таков. В носу начинает щипать, и на глаза наворачиваются слезы. Я чувствую, что я сейчас расплачусь, как Рика. Этого еще не хватало! Если держать глаза широко открытыми, то слезы останутся в глазах, не потекут и, надеюсь я, как-то успеют высохнуть. Надо только успеть их промокнуть, пока они еще там. Но нечем. Сумка осталась на другом этаже, а в переговорной только карандаши и блокноты да пустые стаканы и бутылки воды на маленьком столике у стены.

Мне не удается их удержать. Как вода, прорвавшая плотину, соленый ручей, не удержавшись на ресницах, выливается за пределы глаза, течет по ложбинке вдоль носа. Ну, черт… Я вытираю его пальцами — теперь уже можно не париться, и следом течет еще один ручеек.

Не знаю, что там думает Стив — кажется, ему очень неловко от происходящего, но в лице он не меняется.

Я пытаюсь продолжить говорить, но понимаю, что вместо нормальной речи все теперь идет через всхлипывания, как будто вместе с проломанной плотиной век в горле тоже что-то надламывается, и голос теряет свою силу и устойчивость.

— Я понимаю, что с Терезой может быть иногда сложно. Я несколько раз уже слышал подобные отзывы от других людей, — произносит он, словно осторожно подбирая каждое слово, и замолкает.

Я чувствую надежду. Конечно, тебе говорили! Я сама знаю, что Рика на нее жаловалась, а Пранав и вовсе отказался из-за нее работать на проекте, так же как и менеджер, которая предпочла перебраться на работу в Рединг, чем работать с Терезой. И еще были какие-то люди с прошлых проектов. Теперь вот и я к тебе пришла. Конечно же, с этим надо что-то делать, ты же видишь. Надо как-то ее контролировать!

И я тоже молчу и жду, что он скажет.

— А ты знаешь, что о тебе тоже говорили, что с тобой сложно работать? — говорит он вдруг и добавляет быстро: — Я не имею в виду Терезу.

От неожиданности я теряюсь. Кто? Почему? Я-то и работала, по большому счету, только с Рикой и Томом, а потом еще с Диной. Я вспоминаю хмурое лицо Тома. Неужели он?

— У меня была одна ситуация с Томом… — начинаю я и рассказываю ту ситуацию, когда я его подловила.

Стив слушает с таким видом, словно слышит в первый раз.

— Но у нас не было никакого конфликта, — добавляю я.

Он смотрит в сторону. Локти на столе. Он сцепил руки в замок и играет пальцами.

— Не Том, другие твои коллеги, — говорит он.

Я вдруг понимаю. Передо мной — блестящие глаза в обрамлении темных ресниц. Вот она — улыбчивая, милая, внимательно тебя слушающая, понимающая и готовая помочь. С камнем за пазухой.