Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

— Ник, это Ксения. Я внизу.

Спустя несколько минут дверь подъезда щелкает, и передо мной возникает мужчина с седыми, чуть всклокоченными волосами, в потрепанных джинсах и длинной растянутой вязаной кофте неопределенного цвета. Он здоровается, и мы молча поднимаемся по простой лестнице с железными перилами. На четвертом этаже долго идем по деревянным коридорам. Все это напоминает заброшенное госучреждение периода распада. С обеих сторон коридора двери, и все они закрыты.

Пройдя полздания, останавливаемся у двери. Мой сопровождающий толкает ее.

— Пожалуйста.

Я оказываюсь в небольшом помещении с высокими потолками. Стены выкрашены в белый цвет. У входа вешалка и маленькая деревянная лесенка куда-то наверх. Вдоль стен стоят полотна с гигантскими картинами из брызг, полос и разноцветных клякс. В углу — подставка с телевизором. Напротив входа в противоположной стене — три огромных окна. Между ними — зеркало в массивной золотой раме. В нем отражается другая сторона комнаты — еще больше разноцветных полотен. Под подоконниками полки с множеством книг. А в центре — два массивных стола буквой Т, вокруг которых сидят человек восемь.

Ник — художник и писатель. Мы в его мастерской. Люди вокруг стола пришли на занятие по рисованию. Как и я.

Это скрытое, почти потайное пространство — место, где можно перевести дух и забыть про привычную жизнь. Другое измерение.

Мне нравится у Ника. У него играет правильная музыка — «Роллинги», Джим, Дженис, Игги. Стоит переступить порог мастерской, и сразу становится хорошо. И уже неважно, что там происходило всю неделю с Терезой, Рикой, отчетами и прочим. Я словно попадаю в некую правильную точку, в нужное место и время, в здесь и сейчас, которое утрачено за последние месяцы, пока я сижу в крутом офисе в центре Лондона.

Ник — гениальный учитель.

— Так, — говорит он мне, — бери любую книжку вот с тех полок, выбирай картинку и рисуй.

— А что выбирать?

— Что хочешь. Что тебе нравится.

— И как? Просто рисовать?

— Да, просто рисуй, — он смотрит в упор, — лучший способ научиться рисовать — просто рисовать.

И я сажусь среди тех восьми человек, которые кивают мне, но больше не смотрят в мою сторону. Я просто рисую. Ни о чем не думаю.

— Из того, что вы рассказываете, я бы сказала, что первая девушка… Как ее зовут?

— Рика.

— Да, Рика. Так вот, похоже, Рика может вполне претендовать на пятерку, а вторая… эээ… Дина… тоже молодец, но, конечно, она еще не имела возможности проявить себя. Так что, скорее, это между тройкой и четверкой, все зависит от оценки, которую ей поставили в Румынии. Все-таки мы оцениваем весь год, а первую его половину она еще работала там. В любом случае, подождем оценку от румынских коллег, пока мы не можем поставить финальную оценку.

Это говорит Сюзан, управляющий партнер по европейскому региону. Она такая важная птица, что даже Стив смотрит ей в рот и без конца кивает в такт ее словам.

Я сижу на круглом столе и не верю своим ушам. Рике — пять, а Дине — между тройкой и четверкой? Вы серьезно, коллеги?! Но ментор Рики — Дейв, и он расписал ее так, что я заслушалась. Если бы не работала с ней лично, то точно была бы в восторге от столь выдающейся сотрудницы.

Тереза сидит вся в черном. Лицо осунувшееся, косметики нет. Вдруг заметно, что она уже не девочка. Вообще, она очень красивая. Так мне казалось раньше. Теперь уже не кажется: по-настоящему красивый человек не может быть такой сукой. В конце недели у нее последний день — она уходит в неоплачиваемый отпуск на полтора месяца. Уходит или ее отправили — неизвестно. В отделе все ждут этого момента, затаив дыхание. Никто не обсуждает ее отъезд. Кажется, боятся спугнуть.

На фоне ее траурного облачения выделяется ожерелье — изящное, из мелких неровных бусин красного, белого и черного стекла. Они нанизаны на несколько рядов нитей, собранных почти у самой шеи.

— Красивое ожерелье, — говорю я ей, когда мы заходим в переговорную.

— Спасибо, это мне досталось от мамы, — говорит она.

Я незаметно рассматриваю ее. Она так и сидит, не шевелясь и уставившись перед собой. Замученная, усталая, съежившаяся, черная. Ее не будет полтора месяца. Это не похоже на обычный отпуск. Значит, что-то происходит. Но что? Может, она в стрессе. Может, у нее и правда какое-то расстройство и ей надо лечиться. Может, у нее проблемы и ей самой сложно. Что она переживает? Так ли она отличается от меня? Зачем я ее так ненавижу?