Александр Филиппов - Зона - Очерки тюремного быта. Рассказы

Я постоял в тихом, пустом магазине и, последний раз взглянув на витрину, вышел. Вдалеке, через поле, спотыкаясь и падая, бежали братья, и до меня доносился их тонкий, перебивающийся дыханием крик:

— Все папке скажу, все-е-е!

— Х-ха! Эт-та! А кто варенье лопал?! Лопа-а-ал! — Братья быстро удалялись, и я опять остался один…

Утром я не пошел к братьям, а отправился в школу. И брел я по дороге грустный и растерянный, и хотелось мне идти той дорогой долго-долго, весь день, потому что все равно не вела она ни к чему хорошему, эта дорога…

Вечером в накатившихся сумерках слышал я ошалелый, истошный визг свиньи. Визг ворвался в открытую форточку, метнулся по комнате и оборвался на высоте.

Как-то раз я проболел неделю подряд и, ослабевший, неоклемавшийся еще как следует, отпросился у мамы на улицу.

Стоял серый февраль. Снег во дворе потемнел, слежался и не хрустел под ногой. Затянутое мутными тучами небо нависло низко над землей, и погода была тихая, обновленная, замершая в ожидании скорой весны. Я ходил по двору, ковырял прутиком снег и что-то напевал негромко, радуясь сыроватому воздуху и вечерней тишине.

— Эй, пенсионер! — крикнул вдруг кто-то из-за калитки. Я обернулся. В щелку меж досок на меня уставился глаз — юркий и голубоватый, как льдинка.

Я подобрал комок снега и швырнул в калитку. Глаз мигнул, но продолжал смотреть — пристально и нахально.

— Сейчас вот дам по зубам… — пригрозил я, обидясь на слово «пенсионер».

— Тебе тоже обломится! — с веселой готовностью отозвался голос. Этого я стерпеть не мог.

Через мгновение калитка была распахнута, и я нос к носу столкнулся с незнакомым мальчиком, но что это был за мальчик! При виде его я отступил невольно, да так и остался стоять у забора, ошарашенно глядя на незнакомца. На мальчике была надета белая аккуратная шапочка с большим козырьком. Пальто его, серое в желтую клеточку, с откинутым капюшоном, удивляло изобилием карманов, замочков и цепочек. На ногах незнакомца красовались блестящие кожаные сапожки.

— Ну, что встал? — насмешливо спросил мальчишка, а потом вздохнул горестно: — Ты меня не бойся. Я драться не могу. На мне, вишь? Пальто французское…

— Ну и плевать мне на твое французское пальто, — пренебрежительно сказал я наконец, хотя в душе умирал от зависти. На мне болталось измызганное, купленное «на вырост» пальтишко, до которого я так и не успел дорасти.

— Плюнь! — требовательно попросил мальчик, презрительно оглядев меня с ног до головы.

Я подошел и плюнул. Губы замерзли, и оттого плевок получился жалкий, я просто фыркнул громко и отрывисто.

— Плюнул? — спокойно поинтересовался незнакомец.

Ожидая драки, я приготовился, напрягся, но вопрос его сбил меня с толку.

— А теперь я! — мальчик издал горлом хрипящий звук, почмокал и неожиданно сказал: — Ладно. Ты смелый. Это радует. Я тоже смелый, — заверил он меня.

— Откуда ты такой взялся? — спросил я, не переставая удивляться.

— Из столицы нашей родины, города Москвы! — ответил гордо мальчишка. — Я за тобою давно наблюдаю. Делать, что ли, нечего? Ходишь, как пенсионер, с палочкой, свежим воздухом дышишь? Приходи ко мне, я тебе журнал дам — «Здоровье». Очень интересный.

— Не нужен мне твой журнал.

— Очень даже нужен! — серьезно принялся уверять меня мальчик. — Клизмы научишься делать и… мало ли что! Я всегда перед сном читаю.

— Ты, что ли, воздухом не дышишь? — грубо спросил я.

— Я — не просто так. Я — по делу. Напарника ищу, да не знаю, может быть, и ты подойдешь…

— Больно мне нужно подходить…

— Да ты не знаешь, что за дело. Тебе деньги требуются?

Я сразу решил, что он подбивает меня на воровство.

— Нет, — сказал я, — не требуются!

Наверное, на моем лице отобразились все переживания, потому что мальчишка понимающе усмехнулся:

— Глупый, мы же по-честному, заработаем. Представляешь? За вечер — рубль. Мне пятьдесят копеек, тебе тридцать и двадцать на дело, ясно?

— Заработать-то можно… — заинтересовавшись, протянул я.

— То-то, что можно. Уметь надо, глупый. Другой бы и не раздумывал — тридцать копеек в день. Это же девять рублей в месяц! У тебя когда-нибудь было девять рублей?

Почему-то я сразу поверил ему и молчал, зачарованный огромным количеством денег.

— А за год… За год… сто восемь рублей! — взволнованно выдохнул мальчик и тоже умолк, потрясенный несметным количеством благ, которые должны свалиться на нас в скором будущем.