Эдвин Табб - Ветви на воде [litres]

Часа в три дня она наконец вышла во двор, где я копался в огороде.

– Я уезжаю. Буду на месте примерно часов через пять, смотря какое движение.

– Хорошо, – сказал я. – Приятного общения с сестрой.

– Спасибо, – ответила она. – И, Джек…

– Да, мэм?

– Если на этой неделе созреют какие-нибудь овощи, можешь забрать себе. Ни к чему им гнить на жаре.

– Спасибо, – сказал я, думая, как объясню родителям, где взял свежие овощи прямо с грядки, но потом осознал, что им наплевать.

– Тебе спасибо, что присмотришь за домом.

Она немного помолчала, будто хотела сказать что-то еще, и наконец спросила, общался ли я сегодня с Хэнком.

– Да, мэм.

– Надеюсь, ты не говорил о том, что мы с тобой обсуждали?

Я прокрутил в голове свои вопросы по поводу фотографий и решил, что задать их – не совсем то, что выложить Хэнку всю правду. Поэтому я сказал:

– Нет, мэм.

– Постарайся держать себя в руках. Даже если ты скажешь, что тебе рассказал кто-нибудь другой, он не поверит. Никто в Дентоне об этом не говорит. Никто.

– Почему?

– Потому что Дэвид Морланд хотел, чтобы все замолчали, и все замолчали. В конце концов, он ведь был виновен в непредумышленном убийстве и пьяном вождении, поэтому ему важно было позаботиться о том, чтобы эту тему больше не обсуждали. Он мог отправиться в тюрьму и, скорее всего, должен был бы отправиться. Не знаю, сколько ему стоило откупиться, но уверена, что немало. Теперь никто не вспоминает этот эпизод.

По крайней мере, ее слова объясняли, почему я никогда ни от кого не слышал историю Хэнка.

– Ладно, следи за порядком, пока меня не будет. Увидимся через неделю, – сказала миссис Доусон. Взяв Йоги под мышку и забравшись в машину, она уехала, а я закончил прополку и еще раз удостоверился, что все в порядке. Несколько огурцов и помидоров должны были вот-вот созреть. Я решил, что если родители спросят, где я их взял, то скажу, что их дала мне мама Ли, хотя и не совсем понимал, зачем мне врать насчет овощей.

На следующий день была суббота. Ли уезжал с семьей на отдых, а Роджер должен был с чем-то помогать отцу. Я решил прогуляться по городу и поискать себе занятие. Но возле «Грейсонса» увидел выходившего оттуда Хэнка, который тащил маленькую сумку с молоком, кофе и сигаретами.

– Тот самый юноша, что мне нужен, – сказал он. – Не поможешь мне с сумкой?

Я был не против, и к тому же делать мне было все равно нечего, так что я взял у него сумку, и мы пошли к его автобусу.

– Ты снова в госпиталь к тем детям? – спросил Хэнк. Я нахмурился, поскольку надеялся, что он об этом забыл.

– Да нет.

– Почему же?

– Мне… было там плохо.

– Само собой. Вот почему нам с тобой стоит снова туда пойти.

Я не увидел в его словах никакого смысла, но понял, что он не отвяжется, и тяжело вздохнул.

– Когда вы хотите?

– Как говорят, нет более подходящего времени, чем сейчас.

– Кто говорит?

Он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся.

– Просто говорят, и все, – выпалил он и рассмеялся. Я не понимал, почему он вдруг сделался таким жизнерадостным. Когда я рассказывал ему о нашем с миссис Доусон визите, он был так же мрачен, как и я.

– Как мы туда поедем? – спросил я. У Хэнка не было машины.

– Уверен, можно одолжить машину Джерри Морланда. Она все равно целый день стоит тут в доках, и он жалуется, что она скоро сгниет из-за того, что ей не пользуются.

– Разве машина может от этого сгнить? Я думал, она так прослужит дольше.

– Не знаю, как так выходит, но это правда. Если машина стоит на месте, она понемногу начинает разрушаться. Двигатель глохнет, шины сдуваются, ржавчина разъедает стены. Долго такая машина не протянет. Наверное, все, что для чего-то сделано, должно выполнять свою работу, а иначе оно просто портится. С домами то же самое. Если дом больше года стоит пустой, он начинает разрушаться. Не могу объяснить, почему так происходит, но таков порядок вещей.

Дальше мы шли в молчании. Хэнк был погружен в свои размышления, а я хотел поскорее прийти в автобус. Молоко с каждым шагом становилось все тяжелее. Наконец Хэнк вновь заговорил, продолжив свою речь о домах и машинах с того момента, где остановился, – видимо, пока молчал, об этом и думал.

– С людьми, наверное, так же. Когда люди делают то, что должны делать, они намного счастливее. – Хэнк помолчал. – А должны они, помимо всего прочего, радовать других людей. Вот почему мы сегодня идем в госпиталь.

Я подумал, что он сегодня с утра перебрал пива. Он был совсем не похож сам на себя. Слишком жизнерадостен.