Эдвин Табб - Ветви на воде [litres]

Когда я вышел из палаты Сюзанны, у поста медсестры меня ждал Хэнк. Он разговаривал с медработницами и с донором, который пришел сдавать кровь. Увидев меня, Хэнк сказал:

– Думаю, нам пора идти.

Мы ушли после того, как со всеми попрощались. Когда мы брели к машине, он спросил:

– Так, значит, я твой дедушка?

– Мне не хотелось пускаться в объяснения, и я решил, так будет проще.

– Хорошо, только не привыкай врать.

– Вы им рассказали, что вы не мой дедушка?

– Просто удивился, когда они сказали: «Вы, наверное, дедушка Джека? Он говорил, вы его сюда привезли». Но подыграл, чтобы не ставить тебя в неловкое положение.

– Ну спасибо.

В Дентон мы возвращались молча, каждый думал о своем. Отчасти мне хотелось вновь навестить ребят, а отчасти не хотелось. Я решил, что вернусь, если выпадет возможность.

Сложилось так, что я никогда больше не видел ни Тоби, ни Сюзанну. Последующие события слишком сильно изменили мою жизнь. Когда я вновь смог заглянуть в больницу, их там уже не было. Я спросил медсестру Бертон, живы ли они, но она сказала, что не может нарушать закон о конфиденциальности. Я до сих пор надеюсь, что они вспоминали обо мне, и знаю, что сам всегда буду помнить их. И надеюсь, что Сюзанна узнала о моих чувствах, пусть даже я не мог, как она, говорить то, что имею в виду, и иметь в виду то, что говорю. Из всех людей, которых я встречал, она была единственной, кому хватило на это смелости.

На следующий день, придя на кофе к Хэнку, я взял с собой Скелета, который уже достаточно окреп, чтобы ходить со мной на прогулки. Силы к нему вернулись, и он весил практически как нормальная собака его размера и возраста.

– Скелет! – воскликнул Хэнк, когда мы вошли в его автобус, желая угоститься кофе и чем-нибудь, что он припас для собак. Скелет обнюхал Хэнка, повилял хвостом, позволил почесать себя за ушами и свернулся у моих ног. Хэнк дал ему остатки сосиски, и Скелет с радостью их проглотил.

Потом Хэнк спросил, не хочу ли я поохотиться на Сатану. Я ответил, что не против, он взял свое ружье шестнадцатого калибра, и мы отправились искать пантеру. Вскоре выяснилось, что он не столько хочет охотиться на дикого кота, сколько прогуляться и поболтать со мной, а заодно дать Скелету немного физической нагрузки.

– Ты хотел узнать насчет тех фотографий, – вдруг сказал он. По тону его голоса было понятно, что это не вопрос, а утверждение.

– Да, – ответил я.

– Наверное, ты решил, что я не хочу тебе рассказывать, но я собираюсь, потому что… ну, потому что ты заслуживаешь знать, кто они такие.

– Ваши жена и дети? – спросил я, желая его подтолкнуть. Хэнк покрутил в руках дробовик, будто внутри лежали ответы, которые он хотел найти.

– Да, именно так, хотя ты, судя по всему, уже это и сам знаешь.

– Что с ними случилось? – спросил я.

– Погибли, – произнес он и замолчал, а я подождал, не скажет ли он что-нибудь еще. Ничего такого не последовало, и я спросил:

– Как они погибли?

– В аварии. За несколько секунд потерял их всех.

– Мне очень жаль, – сказал я.

– Мне тоже. И прости, что в пятницу я тебя выставил. Как я уже говорил, ты заслуживаешь лучшего.

– Все нормально.

Подумав, я решил признаться ему кое в чем.

– Мой друг сказал мне, что вы Морланд.

Хэнк, нахмурившись, смерил меня взглядом.

– Кто?

– Да просто друг. – Это была правда, но я решил еще и немного приврать. – Он говорит, что узнал от отца.

Несколько минут Хэнк смотрел в землю, прежде чем перевести взгляд на меня.

– Да. Я отказался от его фамилии по личным причинам.

– Значит, вы – средний сын? Тот, кого считали погибшим?

– Да, и тот, кем я тогда был, погиб, так что они не врут. – Он обвел глазами заросли кустарника, словно в поисках утешения или лучшего ответа. – Вот и все, что я могу тебе сказать.

Мы проходили мимо ручья Хэлмера. Строго говоря, это был не ручей, а канал, вырытый в низине Дюн Пантеры задолго до моего рождения. До сих пор не знаю, зачем его там вырыли, но, наверное, на то были причины. Через него проходил дощатый мост.

Я стер со лба пот. День уже сейчас был чересчур жарким. Я слышал прогноз погоды, и он обещал тридцать восемь градусов. Судя по всему, к этому и приближалось. Вода, блестящая на солнце, манила искупаться. Скелета она манила тоже, и он нырнул, отдуваясь, переплыл на другую сторону канала, а потом повернулся и рванул обратно. Казалось, он улыбается. Я был приятно изумлен, что трехногая собака может по-настоящему плавать, а не мечется из стороны в сторону.