Йожеф Дарваш - Город на трясине

— Я и раньше говорила отцу, — сказала Эва, — чтобы он не вмешивался в это дело, так как Бакоши и все остальные расценят этот шаг не как благо, а как нашу прямую обязанность. А потом рано или поздно скажут, что помощь-то была мизерной…

— Не стоит на это обращать внимания, — заметил пастор. — Это самое лучшее. В таких случаях всегда кто-то что-то выдумывает. Один говорит другому, другой — третьему, ж каждый к услышанному добавляет что-то от себя. Все это ни больше, ни меньше, как бабьи сплетни. Надоест им болтать — перестанут. А если на это обращать внимание, то только себе хуже сделаешь.

— Я и не обращаю. Но ведь это возмутительно!

— А кто вам об этом рассказал?

— На базаре я встретился с Карбули, с нашим новым соседом, от которого я теперь никак не могу отделаться. Он и рассказал мне всю эту чепуху.

— С такими соседями надо жить в мире, — засмеялся Иштван. — И боже упаси сказать про них что-нибудь плохое.

— А я ничего и не говорю, да и не собираюсь. Человек он старательный. Вся беда только в том, что уж больно он лезет вверх.

— А кто вверху, тот ему не пара, да?

— Пара не пара, а он на своем клочке земли в несколько хольдов уже возомнил себя настоящим хозяином. Шляпу на голове и ту носит так, будто у него все пятьдесят хольдов. Слышал я, будто его сын увивается возле дочки Тимара.

— Уж это-то, папа, тебя действительно не должно беспокоить, — засмеялась Эва. — Уж не жалко ли тебе?

— Почему мне должно быть жалко? Мне не жалко, только из этого как раз и видно, как они карабкаются наверх…

— А разве это так плохо? — серьезным тоном спросил пастор.

Хорват покрутил головой.

— Это, конечно, не плохо, — вынужден был согласиться он. — Это, конечно, лучше, чем распространять сплетни о тех, кто не гол как сокол.

В дверь постучали. Вошел сын Хорвата Бела.

— Семейный совет? — спросил он.

— Замолчи! — оборвал его отец и тут же рассказал ему все, что слышал от Карбули.

— Нужно хорошенько прикрикнуть на них, чтобы они заткнули свои глотки.

— Тогда-то они уж наверняка подумают, что мы их боимся.

— Ничего не нужно делать. Поговорят-поговорят да перестанут.

— Ну и люди же у нас!.. — начал было свое Хорват, но сын не слушал его.

— Какую новость я узнал! — вдруг сказал Бела. — Наш друг Корда, оказывается, разводится с женой!

— Это правда? — удивилась Эва.

— Сегодня утром Жужи уже перебралась к своим родителям.

— Это еще ничего не значит. Она уже не в первый раз переселяется к ним.

— Однако на сей раз это, кажется, серьезно.

— Вполне возможно, — засмеялась Эва. — И все потому, что скоро кончится трехгодовая рента.

Пастор с беззаботной улыбкой слушал этот разговор, но последняя фраза испортила ему настроение. Он чувствовал, как у него все внутри закипает от злости. Он даже отодвинулся немного от Эвы. Девушка поняла это по-своему и шутливо набросилась на брата:

— Как ты можешь такое говорить в присутствии моего жениха?!

Бела засмеялся и, повернувшись к Хорвату, сказал:

— Оставим их одних, отец! Не будем им мешать. Я уверен, что в душе они нас обоих сейчас готовы послать куда угодно…

Молодые опять остались вдвоем, но настроение у Иштвана настолько испортилось, что он, поспешно попрощавшись с Эвой, пошел к себе домой.

Семья Хорвата уже переехала в новый дом, оставив стариков в старом. Правда, сначала и стариков хотели было перевезти в новый дом, чтобы они пожили там, пока Эва не выйдет замуж: нехорошо как-то было оставлять девушку в доме одну. И совсем не потому, что Берецы боялись за нее или же не доверяли господину пастору, а так, чтобы злые языки зря не болтали. Однако старики наотрез отказались переселяться в новый дом. Вот и пришлось Хорвату с женой жить в доме возле дочери, а дом на хуторе оставить без хозяина. Хорват утешал себя тем, что через несколько месяцев все будет иначе. Чего не сделаешь ради собственной дочери!

Дом Берецев был полностью готов. Более того, весь участок уже обнесли чугунной оградой. Лишь сад и двор не были еще приведены в порядок, но этим решили заняться весной.

За домом, всего в нескольких шагах от изгороди, раскинулось жнивье, а за ним — кукурузное поле.

Шли первые дни сентября. День выдался на редкость солнечный. На небе не было ни облачка, но солнце уже не пекло, как летом. В воздухе чувствовалось дыхание осени. Окошки домиков Сапожной слободки сверкали на солнце. В воздухе то тут, то там блестела паутина. Жнивье от упавшей на него росы казалось покрытым белой кисеей.