Йожеф Дарваш - Город на трясине

Умываться они не стали, решив, что через несколько минут все равно запылятся как черти. Вот перед завтраком они плеснут несколько раз водой в лицо да помоют руки, а до этого жалко на умывание и время-то тратить. Одни только девушки, работавшие в бригаде, не упустили случая привести себя в порядок: они тут же повытаскивали маленькие зеркальца, хотя рассмотреть в них свои лица им не удавалось, так как еще не рассвело.

Не было и трех часов, когда затарахтел трактор, а вслед за этим над молотилкой поднялось облако пыли. Все громко закричали:

— За работу, ребята! За работу! На сегодня и ста пятидесяти центнеров не будет!..

Артельщики сразу же принялись за работу. Поднимая на вилы большие охапки пшеницы, они совали их в темную ненасытную пасть молотилки.

Первые движения работающих были медленными, так как люди еще полностью не проснулись, но с каждой минутой темп все усиливался и усиливался, и скоро солома пошла так густо, что двое артельщиков с трудом успевали отбрасывать ее.

Вскоре все так разошлись, что работали весело, почти играючи.

Йожи Ковач, второй человек после старшего артели, подобно полководцу на поле боя, громкими криками указывал артельщикам, куда и как класть, хотя они и без этого делали все быстро и ладно.

Старший артели тоже не стоял на месте: он то и дело прохаживался вдоль стога, краем глаза поглядывая, как идет скирдование соломы. Однако старший поглядывал так, чтобы никто не заметил, будто он-де интересуется работой Йожи Ковача.

«Пусть делает как хочет, — отмечал про себя старший. — Мне-то со стороны виднее, что стог получается кособокий, того и гляди, упадет. Да и основание у него такое широкое, будто решили укладывать башню какую. Ну да ладно, пусть делает, я ему ни слова не скажу… Вот когда стог завалится, тогда-то и скажу, как нужно было делать… А стог обязательно завалится: вот еще чуть-чуть его поднять — и он завалится. Кто понимает, тот сразу заметит…»

Старший старался совсем не смотреть на работавших, чтобы потом никто не мог его упрекнуть, будто он все видел, а ничего не сказал. Вот если бы они позвали его да спросили, тогда бы он объяснил им, как нужно класть по-настоящему. Конечно, если они попросят…

Закрыв глаза, старший зашел за стог, а сам, как охотничий пес, прислушивался, не позовут ли его. Но его почему-то никто не звал. Не выдержав, он вернулся на другую сторону, мысленно говоря самому себе, будто идет всего-навсего напиться воды. Правда, кувшин с водой стоял рядом с ящиком, где лежал инструмент, но старший, передумав, направился к колодцу, где была свежая вода, не то что в кувшине.

Дойдя до конца стога, он на миг остановился и, прищурив один глаз, внимательно осмотрел его.

— Кривой как есть, — неуверенно пробормотал он и пошел к колодцу.

Все дело в том, что всего несколько дней назад он сам был старшим стогометателем, а до этого он, считай, лет десять занимался этим делом. И расстался он с этим совсем не потому, что не справлялся, нет, конечно…

Просто ему сказали, что он уже стар для такой работы и уже не может…

Первым об этом заявил хозяин, у которого они тогда работали. Ему, видите ли, не понравилась его работа. Вот он возьми да и скажи: мол, стога очень низкие и чересчур длинные; этак все гумно можно ими загромоздить.

— Ваш шеф, видать, хорошие длинные колбасы умеет набивать, — поиздевался тогда хозяин.

Но если бы только этим и ограничилось дело! Так нет же, хозяин тут же начал ругаться, крича, что больше он с ними никогда не будет иметь дело, так как они-де не умеют как следует сметать стог.

Вот после этого-то артельщики и объявили ему свое решение и на его место поставили Ковача, а его, будто в насмешку, назначили метать полову.

Сначала он никак не хотел смириться с таким решением, даже грозился бросить работу и вообще уйти домой. Однако, увидев, что его угроза не достигла цели, молча принялся за полову. И начал работать, будто ничего не случилось, только с тех пор замкнулся в себе…

Работая на новом месте, он все время невольно вспоминал минувшие десять лет работы, вспоминал, где и когда метал он стога и какие похвалы слышал. Ведь он был лучшим стогометателем во всей округе! А теперь ему говорят, будто он уже не умеет этого делать. Он действительно немного постарел, его стала чаще мучить одышка, однако он готов еще хоть с кем посоревноваться: ведь чтобы сметать хороший стог, нужна не только сила, но еще и умение. Хорошим стогометателем нельзя сделаться: им нужно родиться. Сметать хороший стог труднее, чем построить хороший дом. Пусть теперь Ковач сделает хоть один такой стог, каких он метал сотни!.. Пусть попробует!