Ахмед Рушди - Кишот [litres]

Следует ожидать новых арестов. Эти слова стали ударом для Кишота. Он может закончить жизнь как обыкновенный преступник, и это в его почтенном возрасте. Такой позор убьет его.

Дикторша перешла к следующей новости, реакция Кишота ее явно не интересовала.

– Среди новостей с Манхэттена к нам поступила настоящая сенсация о том, что известная актриса и телеведущая мисс Салма Р. в состоянии передозировки опиоидными препаратами поступила в реанимацию больницы Маунт-Синай. Согласно первым неподтвержденным предположениям, она была обнаружена без сознания ее персональным ассистентом Андерсоном Тайером, который ввел ей антидот наркан и позвонил в службу gi 1. Мы будем следить за развитием событий.

Кишота била дрожь. Неужели его история закончится вот так, неужели он окажется повинен в смерти своей Возлюбленной? Разве не из его рук получила она смертельное орудие?

– Она выживет? – вопрошал он у телевизора. – Что говорят врачи? Она сможет восстановиться и жить полной здоровой жизнью, как она того заслуживает?

Дикторша смотрела на него с презрением.

– Мы будем следить за развитием событий, – повторила она.

– Вы сказали, у вас три сообщения, – голос Кишота дрожал. – И какое же третье? Что может быть хуже того, что вы уже рассказали?

– Третье довольно незначительное, – сообщила дикторша, – мы обычно не даем такое в эфир.

– Так что это? – с мольбой спросил Кишот.

– Это исключительный случай, – заявила дикторша. – Ладно. Сегодня рано утором ваша сестра была ограблена в своей квартире в Трайбеке.

Сердце Кишота разрывалось от боли.

– Ограблена? Она не пострадала? Кто это сделал?

– Она выполнила все требования нападавшего, что было очень мудро. Он оставил ее связанной и с кляпом во рту, но больше вреда не причинил. Она имела обыкновение хранить дома значительные суммы наличными, возможно, грабитель пошел на преступление, когда узнал об этом.

– Как грабитель мог узнать о деньгах?

– Он проживал в ее квартире в качестве гостя, – сказала дикторша. – Мне неприятно сообщать вам об этом, но этот человек, ныне беглый преступник, приходится вам сыном. Она приготовила ему завтрак, после чего он отмочил такое. На этом все.

– Благодарю вас. – Кишот сохранял вежливость, в то время как мир вокруг него распадался на части, как и вся Вселенная.

– Было бы за что, – раздалось в ответ из телевизора.

Чистилище есть преддверие ада. Время остановилось, не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Все находилось в стагнации. Жизнь утратила всякий смысл, не находя причин для дальнейшего движения. Когда он включал телевизор, картинка в нем оставалась неподвижной. Казалось, что Земля больше не вращается, а Солнце перестало вставать и садиться. Сменяли ли друг друга дни, недели и месяцы, или сама идея движения времени больше не имела смысла? Наступили вечные сумерки. Проникавшие с улицы звуки словно утратили свою яркость – сирены, обычно подававшие сигнал двумя нотами, выли одной, бибиканье сдающего назад грузовика звучало, как жужжание заводного комара, а шум от проходящих мимо машин – не как шум от машин, а как редкое дыхание неведомого чудовища. Кишот перестал есть и пить и уже не отличал день от ночи. Словно он был героем какого-то телешоу, из-за технического сбоя застывшим в причудливой позе на пестрящем хаотично мерцающими пикселями экране. Словно придумавший его автор не может перевернуть страницу. Когда ты долгое время со всех сторон окружен абсолютным ничто, трудно не начать считать лежащий рядом с тобой пистолет своим единственным другом.

Он был похож на одного из постапокалиптических живущих под землей троглодитов, которых видел в телевизионном фильме, во всем зависимых от работы некоего Механизма, не осмеливающихся подняться на поверхность земли, на которой все еще копошатся некоторые бесстрашные души, обреченных на верную гибель, как только Механизм остановится.

Механизм замедлил ход.

Последняя долина, вспомнил он, это Долина Нищеты и Гибели, где естество растворяется во Вселенной, и Путник уходит в безвременье.

В какой-то момент времени, когда уже не осталось ни моментов, не времени, он все же нашел в себе силы отвергнуть подобный конец и двигаться дальше. Тогда со страшным скрежетом мир вокруг него потихоньку начал двигаться, маховики и шестеренки снова закрутились, и неизбежного, казалось бы, конца удалось избежать. Солнце и луна, шум от дороги, телевизор, все занимало свои места, снова вставало и садилось, гремело и двигалось. Шел декабрь. У сероглазой телеведущей было, что ему сообщить.