Стоян Даскалов - Цветины луга

— Яничка! Иди сюда! Садись! — звала девочку Лидия.

Но Яничка не слышала ее. Она была далеко со своими мыслями и ноющей болью в сердце… Голоса доносились до нее, словно сквозь глухую стену.

Отец сел к столу и тоже стал ее звать:

— Вы ведь знакомы. Ну иди же! Поздоровайся с тетей Лидой! Ты ведь тоже хочешь стать такой, как она… машинами управлять. Осенью вот отдадим тебя в техникум…

За окном назойливо фурчала легковая машина, очевидно, не заводился мотор…

— Ну, что ж ты, милая! — Лидия подошла к девчушке, погладила ее по головке и поцеловала. — Какая стала красавица! Иди расскажи, что у вас нового, как мама.

Это уже было слишком. Поступить так подло и после этого спрашивать о матери! В поджатых губах и поблескивающих глазах женщины ей чудилась скрытая насмешка: что, мол, все еще таскает кресты с кладбища? Пусть таскает! Пусть себе сидит безвылазно в деревне да по воскресеньям не забывает присылать жареных курочек, а мы с твоим отцом будем ими лакомиться. Пусть, пусть себе сидит там! Нас это вполне устраивает».

С улицы донеслись голоса. Комната начала заполняться людьми. Яничка, как котенок, сжалась в комок в уголке и, увидев, что вошедшие расселись по два-три человека на койках, стульях и принесенной откуда-то скамейке, начала постепенно приходить в себя.

Слишком непосильным было для детского сердца то, что случилось вчера. Первый поцелуй, первое подозрение и первое разочарование. Все равно, что после яркого, ослепительного солнца провалиться вдруг в кромешную, могильную тьму, в беспросветный зловещий мрак, после ощущения счастья, полета испытать головокружительное падение. Утром она прямо с завода пошла в школу. В школе сидела, как больная. Не слушала, что говорили учителя. Ничего не слышала и не видела.

Перед глазами Янички был завод: высокие трубы, яма, в которую она упала, парень с чубом, державший ее на руках, поцелуй, кровать отца и Лидия…

Все это вертелось в ее мозгу, пока учительница Мара не вызвала ее отвечать урок. Яничка была одной из лучших учениц, ее часто хвалили, ставя в пример остальным. Яничке завидовали. Ее никогда не наказывали, она не бегала домой за забытой тетрадью или пионерским галстуком. Она была вожатой отряда. И вдруг она стоит с низко опущенной головой перед учительницей и не знает, о чем говорить. Урок она запомнила еще в классе, во время объяснения, но сейчас словно кто-то отшиб ей память, все вылетело из головы.

— Что с тобой, Яничка? — участливо спросила учительница. Она ждала, что Яничка, как всегда, поднимет голову, посмотрит прямо в глаза и расскажет обо всем, что с ней случилось.

Но Яничка не поднимала головы, она будто провалилась в какую-то бездонную яму, и некому подать ей руку, спасти.

— Где ты была вчера?

— На матче, на матче, — хором ответили за нее подружки. — Пять-один, выиграли заводские.

— А потом она пошла на завод, — подсказывали другие.

— К отцу ходила…

Подружки старались изо всех сил выгородить Яничку, некоторые пытались ей подсказывать.

— Что ты делала на заводе? — приподняв ее легонько за подбородок, спросила учительница.

Яничка зажмурилась, попыталась что-то сказать, но еще ниже опустила голову и не проронила ни слова.

Как она могла смотреть в глаза учительнице? Там же все видно, как в зеркале! Та увидит и все поймет.

— Ну говори! Кого ты там видела, что делала?

«Только этого не хватало — сказать: «Видела одного парня»…

Ей казалось, что учительница спрашивает: «А как его зовут?»

«Не знаю. Он только поцеловал меня, а потом убежал».

«Как же так? Первый раз встретилась с парнем и позволяешь ему себя целовать!»

«А он меня и не спрашивал».

«И как можно, чтобы он тебя целовал, а ты даже не знаешь его имени?»

«Так он мне не сказал».

«А почему ты не спросила? Ты знаешь, что значит для девушки поцелуй?»

«Знаю. Мне было очень хорошо! Так хорошо, что я забыла спросить, как его зовут!»

«Это же позор, девонька!»

Так разговаривала сама с собой Яничка, стоя с опущенной головой, а учительница и весь класс напрасно ждали ответа.

— Садись! Потом поговорим.

Большое испытание выпало на долю Янички в этот день. После занятий учительница снова стала расспрашивать Яничку, что с ней случилось, но та молчала.

Дома ее ждало новое испытание. Не успела она переступить порог, как мать, которой девчонки уже успели доложить про двойку, учинила ей допрос:

— Где ты шаталась? Где ночевала?

— Ты же знаешь!.. У отца.