Стоян Даскалов - Цветины луга

— Как ты попала в это болото? Вся промокла насквозь!

— Пусти меня! — спохватилась Яничка, почувствовав, что парень прижимает ее к себе. На какое-то мгновенье ей показалось, что она плывет по воздуху в гамаке, над ней сверкало, переливалось зелеными, синими, белыми, красными, будто тюльпаны, огнями заводское небо. И тут вдруг парень склонился к ней и поцеловал ее в щеку, а затем пылающими губами зажал ей рот, из которого готов был вырваться крик возмущения. Все закачалось, поплыло, закружилось перед глазами Янички. Она вырвалась наконец из рук парня и стояла ошарашенная, оглушенная.

— Бессовестный! Что ты наделал? — пролепетала Яничка.

— Поцеловал тебя! — сказал парень и протянул руки, как бы собираясь снова схватить ее, но она ловко увернулась. — Встретил заблудившуюся горлинку и поцеловал. Тебя, наверное, еще никто не целовал, я — первый.

Яничка смотрела на него, как потерянная. Первый поцелуй!.. Она чувствовала, как по телу ее разлилась сладкая истома. Неужели это от поцелуя? Ей казалось, что парень все еще несет ее на руках, его дыхание жжет ей лицо, губы. У нее закружилась голова.

— Идем, я тебя провожу… тебе надо обсохнуть, — он опять попытался взять ее на руки, но она рванулась и побежала.

— Не смей! Отцу скажу! — выкрикивала она на бегу. — Отец мой здесь работает. Папа-а! — крикнула Яничка во весь голос. Парень остановился. Яничка, немного успокоившись, перешла на шаг.

— Кто твой отец?

— Сыботин! С самого начала работает здесь! Его все знают. И главный инженер нам знаком, и Туча, начальник стройки!

— Прекрасно! Значит, я попал прямо в точку! Такие люди мне очень нужны! Хочу поступить на заочный, чтобы поскорее закончить и работать здесь инженером.

— Папа-а! — снова позвала Яничка. — Папа, Сыботин!

Парень убедился, что она не обманывает. Откуда-то сверху донеслось:

— Кто меня зовет?

— Папка, это я, Яничка! Пришла проведать тебя!

Сыботин стал спускаться на землю. Парень вдруг исчез, как сквозь землю провалился.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Сыботин. Яничка оправляла волосы и отжимала мокрый подол юбки.

— Ничего! Была на матче, а потом решила зайти к тебе.

— Но ведь уже поздно! Как ты пойдешь домой?

— Переночую у тебя, а рано утром пойду…

— Как же тебя мать отпустила одну?

— Она меня не пускала, я сбежала. Как здесь хорошо!

Чувствуя, что губы ее еще горят, оглянулась. Она чувствовала, что парень, который вытащил ее из ямы, где-то рядом и что так просто он от нее теперь не уйдет.

— Я провалилась в яму в водой, — бормотала Яничка. — Пап, почему ты не возьмешь меня к себе?

— Закончишь школу, тогда возьму. Поступишь в техникум. А как переедешь ты, тогда и мать не усидит одна в селе.

— Какая она глупая. Я ей говорю, что нужно скорее переезжать, а она меня побила. А я ей сказала, что пойду к тебе и все расскажу. Не хочу возвращаться в деревню к маме. Здесь так хорошо! — говорила Яничка, а сама все озиралась по сторонам, ища глазами вихрастого паренька.

Вошли в комнату отца. Яничка так и онемела. На койке отца, прямо на одеяле, лежала какая-то женщина в синем комбинезоне с разметавшимися по подушке волосами. Яничка еще больше удивилась, когда узнала в этой женщине Лидию, которая вместе с матерью и отцом садила виноград. Лидия вскочила и, смутившись, стала поправлять прическу. Сыботин тоже смешался, заметив, как рука дочери, выскользнув из его руки, повисла вдоль тела, точно плеть.

— Рановато ты пришла… — вымолвил Сыботин и добавил, будто специально для Янички, — …на собрание.

— Да вот ждала, ждала и задремала…

Яничка стояла у дверей в замешательстве. В голове с лихорадочной быстротой проносились вопросы, от которых сердце готово было разорваться. «Что нужно этой женщине здесь? Разлеглась, как у себя дома! Что это значит?» Она перевела испытующий, полный тревоги и недоумения, взгляд с женщины на отца. Ей показалось, что отец избегает смотреть ей в глаза. Вся его фигура выражала смущение и неловкость, словно его уличили в преступлении. До этого Яничка никогда не задумывалась над тем, что такое измена, неверность, о которых ей приходилось не раз слышать от взрослых. В душе ее творилось невесть что. Ей хотелось крикнуть отцу прямо в лицо: «Так вот ты какой! Как ты мог допустить, чтобы чужая женщина валялась на твоей постели! А как же мама!» Ее детская головка работала лихорадочно, шла кругом, мысли жгли раскаленным железом. Она представляла себе, что могли делать отец и эта женщина. Они не только целовались… Что такое поцелуй, ей уже было известно… Этот первый поцелуй теперь казался ей горьким, как полынь. Яничка даже сплюнула. У нее было такое чувство, что она наглоталась яду. Она не знала, что делать, куда деваться. Ей думалось, что жить дальше нельзя, что это конец, смерть. Ноги ее подкашивались. Хотела бежать, но не могла сдвинуться с места. Нет, она умрет здесь, в этой комнате.