Стоян Даскалов - Цветины луга

Еще труднее, пожалуй, труднее всего было с людьми, с женщинами. Он должен был знать их имена и даже прозвища, ведь прозвища даются людям неспроста, в них есть что-то от характера человека.

Ему уже было совестно обращаться ко всем с одним и тем же словом «товарищ». Он чувствовал себя крайне неловко, когда на заседании правления приходилось говорить о ком-нибудь из женщин: «Да эта, такая высокая и стройная, как тополек…» И женщины, посмеиваясь, начинали угадывать, о ком идет речь: «А-а! Парашкева Йотова, небось». «Вот, вот», — обрадованно хватался Дянко за это имя и уже старался не забывать его. «Парашкева, Парашкева, Парашкева», — несколько раз повторял он про себя. Но тут же натыкался на «доярку с длинными, как у школьницы, черными косами». «Это Лица!» — хором подсказывали женщины. И опять он силился запомнить: «Лица — значит Елица».

Если бы их было пятьдесят, даже сто, так еще можно было бы всех упомнить. Но ведь их было более шестисот человек. Опять-таки надо было знать, кто из них спокойнее, кто раздражительнее, какая старательная, какая ленивая, словоохотливая или молчаливая, застенчивая или гордая, — к кому с какого боку зайти. Женское сердце представлялось ему чем-то вроде часового механизма. Стоит нажать на какое-нибудь маленькое колесико, и часы затикают, стрелки задвигаются и начнут отсчитывать время. Не сумеет человек найти это маленькое колесико, пусть хоть золотые будут часы — не пойдут, станут лежать без толку да пылиться.

На этот раз председатель застал девушек врасплох. Он ходил на Пешуганскую вырубку. Накануне вечером ему сказали, что кто-то нарубил там целый воз молодняка, и он решил проверить, правда ли это. Оказалось, правда. Он с досадой думал, кто бы это мог сделать — чужие пакостники, как любят оправдываться орешчане, или свои. К сожалению, в селе еще водились охотники подбирать то, что плохо лежит, и на его плечах лежала еще одна тяжелая обуза — борьба с расхищением кооперативной собственности.

— Как дела, девушки? — раздался со стороны леса его звучный голос, и все, как по команде, подняли головы.

— Спасибо, хорошо! — не отрываясь от работы, ответила за всех молчаливая Милка, звеньевая, и вся зарделась от смущенья.

Приход председателя заставил девушек поднажать на работу. Щеки их раскраснелись, на висках заблестели капельки пота. Но еще мгновенье — и снова проснулся смешок, глаза забегали, застреляли, ловя каждое движение председателя, каждый взгляд.

«К кому подойдет, с кем заговорит?». Маленькая, крепко сбитая звеньевая Милка не разгибала спины. Молча налегала на работу, быстро орудуя тяпкой. Чувствовала на себе его глаза и, замирая всем сердцем, ждала, что он скажет. Другие перебрасывались шутками, смеялись.

— Хорошо поработали, — сказал Дянко, окинув взглядом прополотый участок. — Я сегодня в окружном комитете так и сказал, когда спросили, как у нас с механизацией. Очень хорошо, говорю. Пустил на прополку свои машины — девчат, приезжайте посмотреть на чудо. Такой механизации нигде нет, говорю. Ни тебе винты ломаются, ни противовесы летят, и горючего не надо.

— Как не надо? Надо, надо! — закричали девушки.

— Ладно, ладно! Только скажите, какое горючее вам нужно, я доставлю.

— Ты сам знаешь!

— Вроде бы знаю, но, может, я ошибаюсь. Есть машины с дизелями. Им нужна нефть. На одной бутылке нефти можно до самой Варны, до Золотых Песков доехать.

— Мы из таких! Нам много не надо!

— Да, но они слишком громко ревут, от них за версту несет перегаром нефти.

— О-о! Мы не такие. От нас хорошо пахнет.

— А есть такие, которым нужен бензин. Те еще быстроходнее.

— Вот это мы!

— Но от них тоже не очень приятно пахнет!

— Тогда не мы!

— А есть и такие, которых заправляют бензином высшего сорта, рафинированным, тут уж и запаха никакого, и скорость что надо! Эти не ездят, а прямо летают!

— И мы летаем, товарищ председатель! Вот и дай нам этого горючего — рафинированного, только дважды рафинированного.

— Дважды — это авиабензин, для заправки самолетов!

— Вот и дай нам его. Тогда увидишь, как понесемся!

Председатель рассмеялся и пожал плечами.

— Девушки, милые, но ведь бензин-то этот слишком дорогой, никакого расчета нету.

— Ах, вот как! И тут расчет!

— Без расчета ничего не делается. И вы без расчета…

— Ну и дела! Из-за расчетов наш председатель и жениться не сможет!

Долго еще болтали девушки с председателем, всячески стараясь подольше задержать его около себя, даже работать заставили: