Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Артем двумя руками вцепился в руль, пытаясь удержать машину и вернуть ее на асфальт. Алеша с жутью наблюдал, как громадные резиновые покрышки с мощными протекторами дико вращаются над его головой в каких-то сантиметрах от бокового стекла.

Вдруг откуда-то снизу вынырнула навстречу легковая машина — выскочив из-за деревьев, она неслась прямо в лоб «Ниве».

До Нежинского мгновенно дошло, что не успеть ему обогнать ни на йоту не сбрасывавшую скорость фуру. Он убрал ногу с педали газа, снял правую руку с руля, чтобы с силой воткнуть третью передачу, сбросить тем скорость и живо спрятаться за корму настырного «КАМАЗа».

В этот миг под левое переднее колесо попала крупная щебенка — руль под рукой резко дернулся, и машину начало кидать из стороны в сторону.

В салоне раздался испуганный женский крик.

Алеше показалось, что время превратилось в вязкую, исподволь ползущую навстречу им материю. Он видел, как капот «Нивы» разворачивает с дороги влево и они стремглав летят в сторону леса. Потом дядя Артем судорожным рывком бросал машину вправо, и капот уносило на луговину, где вдалеке вразброд, мирно пощипывая сочную траву, паслись коровы.

Успев с негодующим воем в коробке всадить третью, Артем смог сбросить скорость, чтобы дать фуре его обогнать.

Постепенно амплитуда бросков машины в стороны стала уменьшаться. Легковушка, завидев происходившее впереди, тоже замедлилась, почти остановилась и робко вжалась в грунтовую обочину.

Наконец спустя вечность Нежинскому удалось погасить норовистые рывки автомобиля, удержать его на трассе и затормозить.

Встречная «Лада» медленно проехала мимо, из ее салона на безрассудного водителя «Нивы» смотрели напуганные очи пожилого шофера и его пассажирки.

Артем съехал на обочину и остановился. У него дрожали руки.

Все приключилось за какие-то секунды, но ему казалось, что поединок с потерявшей управление машиной длился не менее четверти часа. Во рту была кислая сушь — подташнивало, кисти побаливали, скрюченные пальцы на руле, еще сведенные судорогой, с трудом разжимались, колени мелко потряхивало.

Он вылез наружу, отошел назад, отвернулся спиной к салону и всмотрелся вдаль, на видневшуюся за полем затерянную деревеньку.

Ежели бы «Нива» слетела вон туда, вниз с дороги, на всей скорости, она бы непременно перевернулась через крышу, кувыркаясь, подпрыгивая и раз за разом ударяясь кузовом о жесткую сухую землю, вращая, перемалывая, как в жерновах, и сминая железом все живое в салоне. Все бы погибли от его рук…

На глаза навернулись слезы, он ждал, когда июньский горячий ветер иссушит их, и не поворачивался лицом к машине и ее пассажирам.

Надежда с Наташкой были в шоке и не делали попыток выбраться на воздух. Их била дрожь, в груди стучало так, что отдавалось по всему телу, в каждой клеточке. Леночка жалобно хныкала, плакала, потирая болевшие места на ручках, которые мертвой хваткой инстинктивно стиснула Панарова.

Алеша подумал, что еще страшнее и хуже было бы не улететь с обочины, а попасть под сумасшедшее вращение протекторов исполинского колеса, бывшего так близко от его головы и почти касавшегося утлой, ненадежной дверцы «Нивы».

Продышавшись, Артем молчком отворил дверь и сел на свое сиденье.

— Все живы-здоровы? — после паузы вопросил он, не оборачиваясь и не глядя в зеркало заднего вида. — Ну и слава богу… Торопиться больше не будем. До дома плетемся — никаких обгонов и скорость до ста.

— Испугался? — серьезно, без улыбки поинтересовался дядя у Алеши, плавно тронувшись с места и переключая передачи. — Этот мудак из-за своей тупости и упрямства мог пять человек убить… Будешь ездить за рулем, всегда помни: у вас с водителем, которого обгоняешь, полторы головы на двоих… И все они — на твоих плечах. Думай и за себя, и за него.

— Артем, тут, в машине, ведь все дети мои, — необычно высоким, дрогнувшим голосом, всхлипнув, вымолвила вдруг Надежда. — Ты, пожалуйста, не гони… А то мы лучше пешком пойдем потихоньку…

— Прости, Надьк, больше не повторится, — прямо взглянув ей в глаза, влажно блестевшие в зеркале, поклялся он.

Дальнейшая дорога до дома протекала без происшествий.

Когда за сосновыми лесопосадками вырисовалась ажурная цвета охры металлическая башня городской телевышки на фоне далекого чернеющего лесом холма, Панарова тихо вздохнула с облегчением.

Еще несколько километров вдоль узкой полосой растущих у дороги берез, и вот наконец впереди вынырнула терракотовой расцветки кирпичная коробка леспромхозовской конторы.