Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Невыспавшийся Алеша мгновенно заснул, прикорнув на переднем сиденье и безвольно наклонившись во сне вперед, насколько позволял натянутый ремень безопасности, низко опустив голову.

В приоткрытое водительское окно в машину проникал, навевался ветром тихий прохладный предутренний воздух, влажный от близости Волги. Навстречу попадались редкие автомобили таких же ранних странников.

Надежда держала на коленках спящую Леночку, в мыслях находясь уже дома. Наташка, перемогая дремоту, сонливо позевывала и рассеянно глазела в окно.

В салон долетал дразнящий запах копченой рыбы, явственно пробивавшийся из багажника сквозь слои вощеной бумаги.

— Здорово они живут вдвоем, молодцы, — зорко глядя на серевшую в свете фар впереди дорогу, завязал разговор Артем, чтобы не клонило ко сну. — Видно, что Манька за ним — как за каменной стеной.

— Сопьется она с ним, — серьезно произнесла Надежда. — Уже видно, что от работы по хозяйству отвыкла, забросила. Разленилась, потупела… Когда в Пелагеевке одна была — минуты на месте не сидела. То с коровой, то с поросятами, то с огородом… А здесь вроде хорошо на всем готовом, только пользы ей не будет от такой жизни.

— Надо же и ей когда-то отдохнуть, — лениво возразила Наташка. — Седьмой десяток разменяла, не шутки… Всю жизнь спины не разгибала. Грыжу заработала. Четверых детей вырастила… А захочет с ним выпить — пускай пьет, не жалко. На свои же пьют, не на чужие.

— Водка никого еще до добра не довела, — стояла на своем Панарова. — А она дуреет с одной рюмки, дерзить начинает. Вот доведет по пьяни Чекана до белого каления — да и даст он ей обухом по башке. А мы и знать не будем… Зря они так далеко поселились, у черта на куличках, лучше бы у нас в Бахметьевске дом купили.

— И сидели бы оба на твоей шее, — колко усмехнувшись, добавил Артем. — А здесь мужик при деле: коптильня своя, рыбы вагон, клиенты, уважение… Всех бы тебе, как Толю, к юбке привязать, заковать по рукам и ногам да контролировать каждый шаг. Мужик там, бедный, горемыка, впервые в жизни свободу почувствовал — ожил, небось…

— Я никого свободы не лишала. Просто свободой пользоваться надобно уметь. А то ведь падение тоже свободным бывает… Вот сопьется она, помрет Чекан — никто же из вас не соизволит ее себе на шею повесить, — вернулась к начатой теме Надежда. — Мне придется расхлебывать, правда?

— Чего это ты Чекана хоронишь?.. Может, она быстрее умрет? — не совсем корректно ушла от ответа Нежинская.

— Я никого не хороню. Я к примеру о свободе и ответственности… Кто не чувствует ответственности за свои поступки и за близких своих, тот никакой не свободный. Как кирпич, сброшенный с крыши, тоже, наверно, думает, что по своей воле летит — легко да свободно.

Светало, и прозрачный, бесплотный воздух снаружи быстро накалялся.

По сторонам тянулись зеленые всхолмленные поля молоденькой кукурузы, едва слышно дремотно шелестевшей под редкими малосильными порывами ветерка.

Вдалеке, почти у самого леса, на луговине паслось стадо колхозных коров, бежевыми и пегими пятнами покрывавших пологий склон перламутрово-зеленого росистого холма, наверху поросшего темно-синим хвойным лесом, отороченным пестрым светлым березняком.

«Лишь бы на трассу не поперлись», — подумал Артем, надбавив газу.

Взбираясь на холм, дорога плавно заворачивала влево, скрываясь впереди за серебристо-белыми стволами густо росших молодых берез.

Внизу показалась длинная фура, спускавшаяся с другой стороны пригорка, на вершину которого только что бойко влетела «Нива».

«Разгоняется с горки, скорость набирает… Сейчас вон на ту гору, покруче, полчаса будет карабкаться, — с досадой мысленно предугадал будущее Нежинский. — Надо ее здесь обогнать — пока сплошная не пошла, а то так и придется за ней плестись, солярку нюхать».

Он перевел рычаг коробки передач и выжал педаль газа. «Нива» рывком, будто подпрыгнув, понеслась вперед, ускоряясь, с ревом мотора и гулом мостов.

Алеша проснулся от толчка и изменившегося звука двигателя и сонно посмотрел вперед.

Шофер фуры заприметил в зеркале, что легковушка, объявившаяся за ним, поравнялась и юрко пошла на обгон. Лихо разогнавшись на спуске, он не хотел терять скорость, рассчитывая по инерции одолеть хотя бы с треть видневшегося впереди крутого лесистого склона.

Узкая выщербленная дорога едва позволяла обойти слева несущуюся под гору махину, слегка вилявшую кормой из стороны в сторону. Левые колеса «Нивы» то и дело соскальзывали с кромки разбитого асфальта на обочину, выстреливая мелкий гравий.