Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

В дверь сеней кто-то требовательно постучался.

— И что тебе сейчас приснилось? — с ироничной улыбкой, дрогнувшей на губах, поинтересовалась Любовь. — Нежданное возвращение жены?

— Кого бы это черт принес на ночь глядя? — с досадой вопросил себя Панаров, быстро встал с дивана, задул свечку и остановил запись в магнитофоне.

Стук повторился с еще большей настойчивостью.

— Тольк, открой на минуточку, поговорить срочно надо! — услышали они высокий женский голос снаружи.

— Козляева приперлась, черт бы ее побрал! — приглушенно ругнулся начинавший злиться Анатолий. — Сидим тихо… Надоест колотить — уйдет.

Тонька переместилась от двери на грядку цветов под окнами и принялась неистово барабанить костяшками пальцев в стекло над головой.

— Тольк, открой, я знаю, что ты дома! Я свет в окнах видела и музыку слышала. Я ненадолго, открой… Ты там с бабой, что ль? — голосила она на весь порядок, не переставая стучать.

— Может, случилось что у них? — обеспокоенно предположила Даманская. — Помощь нужна?

— Да что у этой козы с выменем случится? — раздраженно огрызнулся Панаров. — Тебя, поди, кто-то на порядке увидал и с ней уже успел посудачить… Ей все про всех надо знать. Теперь раззвонит всем… И моей чего-нибудь ляпнет.

— Я вот скажу Надьке, как вернется, что ты заперся дома и мне дверь не открыл! — погрозила за окном рассерженная Козляева. — Баба уехать не успела, а он уже хвостом крутит, кобелина! Откроешь или нет?.. Ну?

Любка начала беззвучно смеяться, осознав всю нелепость и в то же время банальность ситуации.

— Вот нас и застукали!.. Теперь, как добропорядочный человек, ты обязан на мне жениться.

— Выйти бы да ведро ей на башку надеть… — мечтательно промолвил Анатолий. Тонька попыталась взобраться на завалинку, чтобы заглянуть в окно, но рост не позволял. Поколотив по стеклу еще минуты две-три и визгливо взывая к остаткам совести Панарова, она злобно сплюнула, оскорбленно развернулась и широким шагом вышла из палисадника, возмущенно хлопнув со всей мочи безвинной калиткой.

— И как же я от тебя выберусь?.. Вдруг там засада? — продолжала смеяться Даманская. — Обложили меня, обложили…

— Ничего, спешить некуда… Давай еще выпьем, посидим дотемна, а как стемнеет, я тебя задами провожу, — пытался успокоить, унять бушевавший в душе огонь Анатолий. — …Коза драная, за своим бы следила…

— Женская солидарность, милый… Ежели б не она, на свете бы ни одного верного супруга было не сыскать, — Любовь насмешливо глянула на надувшегося, обеспокоенного Тольку. — Ненадежный вы народ, мужички…

Выпив залпом фужер вина, до краев наполненный заботливой Панаровской рукой, изящно положив запястье на подлокотник дивана, Любка вполоборота молча изучала не на шутку разнервничавшегося мужчину, что уже и не смотрел на нее, погруженный в думы горькие, словно впервые его по-настоящему увидела.

— А что бы ты делал, коли б твоя жена вернулась?.. Прятать меня стал? В бане бы закрыл иль в подполе?

— А ты бы хотела, чтоб я вас чинно друг другу представил? — отчужденно, недобро воззрился на нее Анатолий. — И вместе чайку попили с печеньем?.. Есть определенные рамки поведения, где наша личная свобода — свой произвол и свой закон — кончается. Я же не мусульманин, гарем не могу иметь, как калиф… — попытался он облегчить ситуацию с вымученной усмешкой.

— А хотелось бы, правда? — заговорщицки подмигнула она. — Женщины — как любая собственность: чем больше числом, тем довольнее обладатель… Интересно, если б твоя жена мне в волосы вцепилась и за космы таскать стала, ты бы за меня заступился? Поднял на нее руку?.. Какие бы мысли у тебя в этот момент в голове были?

— По-моему, ты слишком этой темой увлеклась. Давай забудем… — смущенно предложил Анатолий, всерьез подумывая о рюмке водки.

— Я знаю, какие… — будто не слыша его слов, медленно продолжала Любовь, не мигая, словно гипнотизируя, вглядываясь в глаза мужчины напротив. — Жалость к себе и сожаление о том, что когда-то меня повстречал. Мысль: «Вот бы вернуть все назад!.. И зачем мне на четвертом десятке все эти приключения? Оно того не стоит, лучше мирная семейная жизнь». Так каждый женатик думает, когда влетает. Стареющий юноша… А ты представь: я бы еще и забеременеть могла, ребеночка тебе родить и права качать… Могла бы — забеременела! Запомни, Панаров: все бабы в душе одинаковые. Под романтической дымкой — вполне себе практичная сущность. Все мы хотим семью, детей, достаток. Не всем бог дает… Ежели желаешь семью свою сохранить и спокойную жизнь до старости прожить — никогда женщинам не верь. Даже мне… А то пожалеешь.