Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Разговор принял совершенно не тот оборот, и Панаров окончательно понял, что сухим вином уже ничего не исправишь.

— У нас сегодня ничего не получится, — подтвердила его мысли Любка, вставая с дивана. — Я домой пойду… Если есть возможность как-то по-другому от тебя уйти — проводи меня, пожалуйста. Очень не хочется на Козляеву иль еще кого из соседей твоих нарваться.

— Я надеюсь, это не последняя наша встреча? — понуро спросил Анатолий, не решаясь подняться из-за стола. — Из-за одной ненормальной идиотки было бы глупо ставить точку…

— Не расстраивайся, малыш, — с улыбкой потрепала она его по волосам. — Я женщина в годах, могу много всего вынести. К тебе в дом я больше не войду, да ты и сам этого не захочешь… А моя дверь открыта. Только шпионку за собой не приведи — следы получше заметай.

В сумерках выскользнув из дому, Панаров провел Любку огородами, испытывая гадкую неловкость за все: за конюшню с визжавшими внутри поросятами, за кучу навоза, за будку туалета, за борозды картофельного поля, через которые, утопая в земле шпильками каблуков и поддерживая чуть выше острых коленок воздушный шлейф шелкового платья, осторожно и покорно пробиралась ночными путями его любимая женщина.

Их могли видеть из окон любопытные соседи; Рафик мог с кривой ухмылкой сверлить его спину холодным взглядом с монгольским прищуром; некто другой мог на ночь глядя выйти допоздна собирать колорадского жука; знакомые могли натолкнуться на них в темном проулке, в который вела калитка огородного поля…

Житье в деревне окрашивало невыносимой пошлостью его поступки и вторгалось в них чрезмерным натурализмом.

На счастье, никто им не повстречался, и, проводив Даманскую захолустными, едва освещенными, полутемными улочками почти до дома, Панаров сухо попрощался и поплелся обратно, повесив голову.

Остановившись у своего палисадника и обернувшись, Любка долго и неподвижно всматривалась ему вслед. По щекам текли слезы несчастной женщины.

Поутру Панаров, набросив на плечи вылинявшую зеленую спецовку, быстро перешел улицу, не глядя по сторонам, на другой порядок, и торопливо постучался в калитку сеней пожилой болезной женщины, по инвалидности имевшей домашний телефон, установленный без очереди.

— Марфа Кузьминична, можно от вас позвонить?.. Да по работе надо, в контору…

— Проходи, Толенька, звони, — едва шаркая разбитыми ревматизмом ногами, отворила дверь старушка, пропуская гостя внутрь.

Анатолий вынул из нагрудного кармана искомканный бумажный листок и набрал несколько цифр, напряженно дыша в трубку.

— Виктор Палыч?.. Здравствуйте. Панаров. Нужно встретиться… Нет, не у вас… Да, срочно… Давайте на свежем воздухе. За лесозаводом, по дороге на Пестравку, найдете меня там… Договорились. Сегодня через два часа. Нет, никто не в курсе. Мои в гости уехали.

На неделе Панаров получил от Боксера день, когда следует выйти во вторую смену и «прокатиться». Генка был в бодром расположении духа и предложил «накатить малясь» после смены.

Присев на бревно в осиновой роще неподалеку от грязно-серых бетонных стен завода, метрах в ста от деревянного мостка на высоких бревенчатых сваях над слегка разлившейся здесь желтой речушкой, Боксер сорвал пробку со «Столичной», первым отпил из горла с четверть и передал флакон Панарову, занюхав листком подорожника и пожевав его. Анатолий откинул назад голову и парой привычных глотков выпил столько же — в бутылке осталась ровно половина.

— Когда на «Маяк» выходишь?.. Все нормально у тебя? — косо поглядывая на задержавшего на выдохе дыхание напарника, поинтересовался бригадир.

— Как в график поставят… Вроде с июля, — равнодушно вымолвил Толька.

— Лады, — удовлетворенно качнул головой Генка. — У вас с горячего никого еще в Чернобыль не отрядили?

— Нет. Добровольцев ищут. А в горячем мужики все моего возраста и старше. Им на этого комсюка сопливого наплевать… Сам, говорят, езжай да туши.

— Правильно… Ко мне тоже подкатывали. Я ж на пути исправления, — хмыкнул, сплюнув под ноги зеленую слюну, Боксер. — Знающие люди калякают — там человека за десять минут изжаривает… И не температурой, а как в Хиросиме — видел по телику? У них нынче там, наверху, задницы печет, аж потрескивают. Мировое сообщество, и все дела… Мясом нашим хотят эту дыру атомную закидать… Вот хер им! Еще бы в паре мест так рвануло, поближе к Москве, чтоб грызня пошла, как скорпионы чтоб забегали, закопошились и друг дружку жалить стали. О Мининых с Пожарскими чтоб завспоминали… А мы тут как тут!.. «Есть, мол, такая партия!» — так вроде картавый орал?