Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Арик захохотал и прижал указательный палец к губам: «Тише!»

Из кухни испуганно вошли мама с тетей Клавой.

— Что тут у вас, почему Алеша кричит?

Все еще смеясь, Арик снял наушники с головы неискушенного братца:

— Видишь?.. Весь звук внутри остается. А снаружи тихо… Можно слушать на всю катушку и никому не мешаешь.

— Ты скоро оглохнешь совсем от своих наушников, — укоряюще покачала головой тетя Клава и вернулась обратно к плите.

— А тебе рок вставляет? — поинтересовался Арик. — Ну, AC/DC, там, Роллинги, Киссы?

— Я не знаю, у нас нет таких кассет, — в смущении признался Алеша.

— Я «Кисс» люблю. Вообще чумово… Сейчас поставлю… Я даже надпись себе на груди сделал, смотри.

Он распахнул рубашку: на загорелой подростковой груди узкими полосками бледной кожи светились четыре иностранные буквы, причем две последние были какие-то странные, как две молнии на будке трансформатора.

— Ее фашистской группой называют, — приглушенным голосом приоткрыл тайну надписи Арик. — Видишь две «S» на конце?.. Так раньше войска «эсэс» у немцев обозначались.

Мальчик раскрыл рот от изумления. Он никак не мог взять в толк, зачем пионер взял да и сотворил на своем теле — прямо под алым галстуком — зловещий фашистский знак.

— А тебя в школе не накажут? — осторожно спросил он.

— А кто узнает? — плутовски подмигнул старший. — Я этот значок там, где надо, показываю. Когда с продвинутыми парнями на тусняке пересекаюсь.

— А дядя Сева?..

— Да ему все до лампочки, кроме завода своего, — пренебрежительно фыркнул Арик. — Он и не знает, что это означает… Я сказал, что так модно сейчас.

Будучи старше на нецелых пять лет, брат-восьмиклассник казался Алеше мудрее и богаче опытом на целую жизнь. Собственный стереомагнитофон с наушниками, свой велосипед, свой сарай с голубятней, свои взрослые друзья…

«Наверно, Арик, когда вырастет, станет очень умным гуманитарием и непременно продвинется по партийной линии», — уважительно подумал Панаров.

Тетя Клава накрыла стол в зале, неловко двигаясь погрузневшим на пенсии телом в тесноватой комнате, заставленной мебелью. Она напоминала Алеше его крестную тетю Лизу — как неяркой наружностью, так и неистощимыми жалобами на надломленное здоровье.

— Полпенсии на таблетки уходит!.. Всяк день горстями пичкаю. Все болит: и желудок, и поджелудочная, и желчный, и почки, — в который раз скорбно по порядку перечисляла она племянницам. — Ноги болят, суставы, спина ноет, голова кружится — до дачи добрести не могу… Сева один там все делает.

— Теть Клав, я сколько себя помню, ты все время на здоровье жалуешься, — с веселым задором, без надлежащих соболезнований и хоть капли сочувствия поддела ее Наташка. — А как поглядеть — все полнеешь да хорошеешь!

— Да где там? — тягуче возмутилась черствостью племянницы едва достигшая выслуги и тотчас же покончившая с работой на заводе тетка. — В горло кусок не лезет — аппетита нету… А коль съем что, так враз изжога и желчный ноет всю ночь. Все только на пару и без масла. Отдельно себе готовлю… Севочке-то плотно надобно питаться, у станка трудится…

— Ну, давайте по сто грамм за встречу, — основательно разместившись за столом и крякнув для привлечения внимания болтливых присутствующих женщин, степенно предложил дядя Сева, разливая из вспотевшей бутылки охлажденную водку.

Артем замотал головой и закрыл свою стопку ладонью.

— Ты все еще не пьешь, что ль? — снисходительно уточнил хозяин застолья, слегка нахмурив брови. — Мог бы и уважить старших.

— Нет, дядь Сев, не пью — я за Горбачева, — отшутился Нежинский. — Сухой закон для меня — что уголовный кодекс… Чту.

Тетя Клава предложенную мужем чарку водки не отринула.

Обычно молчаливый и малообщительный — лишним словом не обмолвится — после пары стаканчиков глава семейства подобрел, раскраснелся и разговорился, не забывая при этом закусывать как полагается.

— Жесткой руки стране не хватает. Распоясался народ, разгильдяйства много стало! Вон, и Чернобыль этот — все уши им прожужжали. Раньше бы десять таких Чернобылей в стране воспылало — никто б и не знал. И правильно. Всякому должно заниматься своим делом!.. Я вот токарь высшего разряда, подо мной две дюжины щеглов зеленых. Ежели человек с руками — он и в коллективе уважаем, и в семье. У меня в цехе железный порядок и дисциплина. И сын с детства приучен делать то, что говорю. Кабы все так жили, мы б давно коммунизм построили… А кто не хочет — того к ногтю!