Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

— С чего ты взял?.. — насторожился тот, приподымаясь на локте над травой и встревоженно изучая глазами сухощавую фигуру старика. — Болит где-нибудь?

— Нет, со здоровьем все ладно, — помотал головой Василий Архипыч. — Но я пророчествовать вдруг начал.

— Это как?.. — изумленно вскинул брови сын. — По-библейски, что ли?

— Вроде того… — подтвердил, надолго замолчав и уйдя в себя, Панаров-старший. — Вот, например, давеча пришло мне в голову знамение: «…И восстанет мгла над землей, что не отличишь с трех шагов — человек пред тобой иль оборотень… И восстанут, пробудятся от сна векового племена древние… И станут вновь, что искони, угрюмо поклоняться, жечь, воскурять фимиам своим Ваалам…»

— И что все это значит? — непонимающе посмотрел Анатолий на закатившего очи седого старца. — Про кого это?

— Про страну нашу, сынок… Слова сами в голове звучат, будто вслух мне их говорит кто-то… — воротился из грез Архипыч. — Сынок, а ты знаешь, кто такие Ваалы?

— По-моему, Ваал должен быть — один, а не много, — неуверенно произнес Анатолий, не увлекавшийся древними семитскими религиями. — Бог такой был в древнем Карфагене, в Тире вроде бы тоже, может, еще где у финикийцев… Поклонялись они ему в образе тельца златого.

— Нет, у меня в голове точно «Ваалы» были, — убежденно заявил дедушка. — …Тельцам, значит, златым?.. Интересно… А как думаешь, отчего «угрюмо»?

— Да вроде жертвы человеческие им приносились… — не особо желая поддерживать странный разговор, бросил Анатолий, глядя на обветренную скалу напротив. — Детей даже, по-моему… А оборотни — это вообще из другой оперы, к германцам ближе. Как-то у тебя, отец, «все смешано, как в кабаке и мгле». Эклектизм сплошной, — невесело усмехнулся Панаров, некстати вспомнив Виктора Павловича. — От таблеток все это… Закругляйся с ними потихоньку.

— Может, и правда таблеточки чудодейственные мне видеть дают, что другие не видят, — согласился с допущением сына Василий Архипыч. — Увидел я, сынок, что город ваш на плохом месте стоит. На разломе глубоком, из которого всякая нежить наверх лезет. Речка ваша маловодная встарь широкой была — люди на лодках длинных плавали и сети ставили да неводы бросали. А потом вся возьми да и на раз в разлом уйди, глубоко теперь где-то под землей течет. И город под землю уйдет. Заодно с людьми… Я это видел.

— Про реку я читал или слышал где-то, это не видение, а факт, — заметил Анатолий. — А город-то куда провалится?.. Мы же не в сейсмической зоне.

— Уйдет город. И с жителями, — уверенно повторил Архипыч. — Так мне было сказано… Алешку при себе не держите, как школу закончит — отсылайте его отсюда подальше.

— Ну, до этого еще долго… Он только четвертый класс заканчивает.

— Я о нем думаю все время. Мыслями ему помогаю… Далеко выведет породу нашенскую — вижу, как далеко…

— Ладно, отец, хорош на сегодня со своими пророчествами, «все свершилось по писаньям», — нетерпеливо поднялся, обмахивая брюки, Анатолий. — Давай по последней — и домой пошли, обедать… А то мать сейчас за нами шпионку вышлет.

— И то правда, — вставая с земли, согласно кивнул Архипыч. — Давай ты первый, сынок. А мне уж что останется… Я уже подлечился.

Вместо прогулки с отцом и дедом на речку Алеша с маминого разрешения радостно отправился с бабушкой в центр, туда, где вдоль дорог стояли немногие многоквартирные двухэтажки и дороги эти покрывал редкий в селе асфальт.

В продуктовом они купили несколько буханок свежего, почти горячего ароматного пшеничного хлеба, пол-литровую банку янтарного искусственного меда, пару плиток заменителя шоколада «Аленка» со вкусом подслащенного пластилина: после прихода к власти Горбачева снабжение товарами жителей Ульяновской области уже не контрастировало с аскетическим изобилием в магазинах соседей.

В книжном Алеша набрал цветных книжек, чтобы не скучать вечерами: о мировых морях и океанах, о знаменитом телескопе БТА, о редких животных из Красной книги.

Бабушка ступала неспешно, степенно, с гордостью показывая знакомым умненького внука, что бережно нес под мышкой свою библиотеку.

— Пойдем, я тебе еще газировки куплю да сельтерской бутылочку — и будем потихоньку возвращаться, — предложила она.

Засунув в сетку пару зеленых бутылок «Дюшеса» и минералку, Вера Андреевна поворотилась в обратный путь.

Свернув с асфальта на пыльную грунтовку своей улицы без названия, с редкими вязами, тополями и липами по сторонам, бабушка с внуком медлительно проходили от дома к дому, то и дело останавливаясь и приветствуя селян, согнувшихся в палисадниках либо сидевших на лавочках у ворот.