Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

И, забирая жену с новорожденным сыном из роддома, Панаров шел домой молча, хмурясь и отворачиваясь в сторону.

И Надежда молчала. Будто чувствовала упрек того, первого, что его взяли и забыли, променяли вот на этого — живого, счастливого…

И лишь пухлощекое новое сознание мирно хлопало голубыми глазенками, словно говоря им: «Все будет хорошо… Все у нас будет хорошо…»

Придя домой, Панаров сбил о крыльцо налипший снег с сапог, снял кроличью шапку с подвязанными сверху ушами и искусственную дубленку и прибавил газ в котле, в отсутствие семьи из экономии горевший лишь на запальнике — оранжево-голубоватое пламя зашипело и засвистело увереннее, котел скоро принялся постукивать.

Анатолий распахнул дверь холодильника — кастрюля щей заканчивалась. Надо до прихода жены начистить картошки, порубить капусты, принести из ящика в терраске кусок мороженой свинины, отбить его от крупных кристаллов соли и положить размораживаться, чтобы позже порезать на кусочки.

…Значит, все сталось именно так, как и должно было статься, по канве. Дурная бесконечность беспутья… Нужно просто прожить еще один безрадостный день, похожий на другой, как две капли воды, угрюмым скитальцем провалиться в забытье, в глухое беспамятство жизни… А потом еще один… И еще… И так без конца брести во мгле, тащиться до могилы, чтоб навсегда в снегах забвенья догореть…

— Ну как ты? — вернувшись в шестом часу вечера из конторы, торопливо спросила Надежда. — Было собеседование?

— Было, — хмуро кивнул Анатолий, не отвлекаясь от работы по кухне. — Мерзкая харя — скользкая, будто вся в соплях… Про Сахалин даже выведывал. И про Германию.

— Они что, за границу тебя на нелегальную работу готовят? — возмутилась, снимая пальто с рыжим лисьим воротником, Панарова.

— Наташку в поручители хотят, — не обратил он внимания на слова жены и поднялся из-за стола, все, что положено, почистив, порезав и нашинковав. — Кстати, ты скажи Артему — стучат на него… Аккуратнее пусть будет.

— Это тебя в кадрах просветили?

— Намекнул, что сигналы на него собирает…

— Вот-вот! Сам нарывается, дурак! — воскликнула Надежда, моя в раковине руки и готовясь принять эстафету у плиты. — Баранку крутит, водила обычный, а машину новую купил. И хоть бы «копейку» какую или «Москвич», а то «Ниву»!.. Откуда деньги, спрашивается?

— Наташка пока там на добром счету, поэтому его не трогают, — довел свою мысль до конца Анатолий. — Он думает, что умнее всех… А там, видать, они все — такие, как он — под колпаком.

— А что ты хотел? Оборонное предприятие… Это не ваша шарага на стеклозаводе, с «химиками»-уголовниками.

— У нас тоже не все так просто, — немного обиделся Панаров, вспомнив о своем рискованном «калыме». — Зря, что ли, взвод вохровцев с оружием и днем и ночью бдит, по территории рыщет? Ладно хоть без собак, а то та же зона была бы… Слушай, а может, давай уедем отсюда к черту? — Анатолий бросил со звоном на стол кухонный нож и наконец прямо взглянул на жену. — Душно мне здесь, в этой дыре.

Мама Алеши изумленно посмотрела на мужа, подняв вверх прямые брови.

— Куда ты уедешь? — с невеселой усмешкой поинтересовалась она. — Кому мы нужны?

— Напиши Славке, он же звал в Актюбинск! В Казахстане в городе работу подыщем! — загорался новой мыслью Анатолий. — Хуже горячего цеха все равно не будет.

— Славка сам в последнее время в письмах озабоченный какой-то, — нехотя призналась Надежда. — Пишет: хоть бы до выслуги, до сорока пяти дослужить. А там, мол, плевать на все.

— И чем он так озаботился? — разочарованный отсутствием поддержки, вопросил Алешин папа презрительно. — Зона была зоной — и останется. На вышках как стояли, так и будут стоять.

— Не знаю, он же прямо ничего в письме не пишет, — неуверенно произнесла Панарова. — Почта вся досматривается — ты штемпеля на его конвертах не видел?.. Но что-то казахи его беспокоят. Может, русских поджимать начали?.. Не знаю.

— Да куда они рыпнутся? — защищая свой затухающий душевный порыв, воскликнул сердито Анатолий. — Там космодром, нефть, целина, Каспий, с Ираном граница… Их, ежели что, одними внутренними войсками оцепят, в центр степи сгонят и отправят сибирские реки поворачивать. В двадцать четыре часа.

— Тебе отсель виднее, конечно, — с легкой издевкой в голосе согласилась Надежда, дорезая и кладя мясо в кастрюлю. — Только в Казахстане делать нечего… И вообще — Алешка здесь в нормальную школу ходит, у учителей на хорошем счету. У меня должность в конторе не последняя… Куда ты собрался? БАМ строить? Опять с одной вилки-ложки начинать?.. Даже и не думай. Раньше нужно было думать — сейчас поздно.