Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Посулив помочь с дровами и сечкой, Надежда как бы промежду прочим поинтересовалась:

— А Борька у тебя все еще в экспериментальном?

— Да, работает пока… Но уже уходить подумывает, может, и стаж не доработает… Трудно очень, — посетовала сестра. — И химия вся эта ядовитая… Я ему говорю: «Ну ее к черту! Всех денег не заработаешь, а здоровье надорвешь».

— Спроси его, нельзя ли там моего на смены пристроить? — решилась, наконец, Панарова.

— Твоего?.. — лицо Лизки вытянулось от изумления. — Да он же лодырь!.. Там пахать, корячиться надо.

— Он исправляется, подзаработать хочет.

— А что, на стекляшке в горячем паршиво платят? — подкольнула старшую Коркунова. — Небось, так же, как и у нас в горячем.

— Не хватает, сама знаешь, — Надежда постаралась не заметить сестриной иронии. — Денег много не бывает.

— Ладно, я спрошу вечером, — пообещала Елизавета. — Потом на неделе перезвоню… Да, кстати, Надьк, у тебя в поликлинике никого знакомых нет? Мне бы щитовидку проверить… Мерзну все время, и волосы что-то лезть стали клоками.

— Есть. Я поговорю и дам знать, — начиная уставать от потока докучливых просьб, обнадежила сестру Алешина мама.

— Спасибо… А то сил никаких нету! — жалобно протянула Лизка.

Панарова многим полезным людям в городе помогала со строевым лесом, подовьем, тесом, штакетником, дровами, посему имела знакомых и в поликлинике, и в аптеке, и в других нужных в жизни заведениях. Без связей в леспромхозе купить толковый лес было почти невозможно: вся продукция отправлялась на ближайшую железнодорожную станцию и вагонами разъезжалась по Союзу да за границу. На потребности местных жителей не обращали внимания — план!..

Не ко времени величественное здание управления «Маяка Октября» вызывало в душе Панарова неприятное, беспокоящее чувство. Проходя мимо «шараги» — профтехучилища, серой невидной трехэтажки, где после восьмилетки дозревала прыщавая новая смена рабочих завода, на переменах с ленцой курившая на открытом крылечке, он издалека разглядывал габаритные полукруглые арки песочной расцветки, скрывавшие в глубине, в полумраке, тяжелые входные двери, скользил глазами по высоким оконным проемам, надежно защищенным извне чугунными коваными решетками.

Все это было из иной эпохи, из другого мира, чужое, давно минувшее, бесстрастно глядящееся в грядущее. Родная двухэтажка дирекции стеклозавода из простого красного кирпича с железной двухскатной кровлей и рядами безликих белых квадратов окон, с такими же безликими коридорами и крытыми желтоватой эмалью дверьми кабинетов внутри, такая затрапезная и привычная, казалась ему теплее и уютнее.

Пройдя через угрюмую вахту, расписавшись в пухлом разлинованном на графы журнале регистрации, он поднялся на последний этаж по широкой, почти дворцовой лестнице с коваными ажурными перилами туда, где находился заводской отдел кадров.

Постучавшись в узкую обшитую дерматином с пуговицами дверь с маленькой табличкой из бронзы, точнее — в деревянный косяк сбоку, он через силу, преодолевая что-то противившееся в себе, вошел внутрь.

Небольшой серый человечек с яйцевидной головой, в сером костюме не по размеру с замасленными нарукавниками, близоруко сощурился припухлыми веками сквозь влажные линзы допотопных круглых очков и коротко указал рукой на стул перед своим загроможденным бумагами столом. Взглянув на документы Панарова, он покопался в верхнем ящике стола и извлек оттуда небольшую сизую картонную папку-скоросшиватель.

Единственное окно тесного кабинета выходило в сквер. Старые вязы дотягивались растопыренными ветками до пыльных, давно не мытых (может, с революции) стекол. Враждебно раскачиваясь под острым февральским ветром и со скрипом касаясь полупрозрачного дребезжащего стекла на фоне низкого серого неба, они были будто створены мятущейся кистью экспрессиониста или написаны японской тушью в стиле суйбокуга.

— Анатолий Васильевич, тридцать пять лет, женат, двое детей, рабочий стеклозавода… Все правильно? — оторвал от папки мутно-белесые глаза бессистемно лысеющий кадровик.

— Да, все верно, — сдержанно кивнул Панаров.

— А что вас вдруг к нам потянуло? — въедливо скривил влажный рот с отвислой нижней губой серенький сморчок.

— Со свояком болтали, говорил — получают неплохо… И стаж, — тужась сохранить приязненную непринужденность в голосе, ответил Анатолий, обводя взором высокие стеллажи с папками.